Средняя общеобразовательная школа при Посольстве России в Монголии

Литературоведческая работа

«Художественный мир Иосифа Бродского»

Выполнили ученицы 11 «А» класса:

Пастина Дарья,

Боровлева Елизавета,

Туманова Юлия.

Руководитель:

Поляничко Олег Викторович.
Улан-Батор

1. 
   Введение…………………………………………………………………….….3
2. 
   Особенности творчества……………………………………………………....4
3. 
   О языке и времени……………………………………………………………..6
4. 
   О человеке и времени……………………………………………………….…10
5. 
   Заключение…………………………………………………………………......13
6. 
   Список использованной литературы……………………………………….....14

Введение

Актуальность данной работы связана с тем, что произведения искусства, а литературы в особенности, являются важным составляющим аспектом жизни каждого человека. Большинству произведений писателей, драматургов, поэтов посвящено немало исследовательских работ, но творчество Иосифа Александровича Бродского до сих пор изучено не столь досконально, как, скажем, наследие Пушкина, и остаётся во многом необъяснимой загадкой для иных читателей...

Поэтому мы и решили обратиться к художественному миру этого замечательного поэта, актуализируя внимание на некоторых гранях его творчества.

Цель работы заключается в выявлении исключительных черт поэтики Бродского, в рассмотрении их взаимосвязи со временем и человеком, в установлении силы влияния литературного творчества на них.

Для реализации указанного анализа в работе поставлены следующие задачи:

Проанализировать поэтические и прозаические произведения писателя, определить основные точки соприкосновения между ними;

Описать основные особенности поэтического авторского слова;

Выявить специфику представлений о мире через художественное пространство И. Бродского;

Материалом исследования стали поэтические тексты И. Бродского, а также фрагменты его эссе и интервью, что обусловило методы исследования: метод анализа художественных произведений, метод аналогии, метод интерпретации художественного текста.

Особенности творчества

Поэтика И. А. Бродского достаточно трудна для традиционного способа восприятия художественного текста, она требует особого склада мышления и постоянной напряжённой работы души и ума. Ранняя лирика поэта, более доступная массовому читателю, постепенно усложняясь, приобретала всё более ярко выраженную глубокую философскую направленность. Всё чаще Бродский обращается к мифологии (преимущественно к христианской и античной), к теме любви и одиночества, смерти и жизни, бытия и пустоты – извечных, корневых понятий цивилизации. Для того чтобы по-настоящему понять его стихотворения, нужно очень много знать, часто эти тексты совмещают различные исторические эпохи, образы, деятелей культуры и науки. Особое, языковое значение приобретают даже геометрические термины, с помощью образов которых автор очень точно выражает чувства, размышления о мире, о месте человека в нем.

И - синоним пустоты или смерти,

прогрессирующего распада,

Как две прямых, пересекаясь в точке,

Пересекаясь, простимся.

«Памяти Т.Б.»

Мысль в произведениях поэта раскрывается медленно, неторопливо, словно не автор развивает ее, но сам следует за мыслью. Идея полностью захватывает писателя, начиная стихотворение, он может не представлять, к какому выводу придет в итоге; в этом заключается превосходство языка над человеком: слово оказывается выше человеческого начала, доминирует над ним. Неслучайно Бродский писал в нобелевской лекции:

«... Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение - колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения...»

Этот удивительный тезис Иосифа Александровича в той или иной степени становится своеобразной квинтэссенцией всей его поэтической мысли, поэт в своем желании как можно более ясно и четко высказать свое видение, явить идею, мысль в ее первозданной чистоте использует любые художественные методы. Для этого автор использует такую лексику, которая способна наиболее полно раскрыть замысел произведения: неологизмы, просторечия, диалектные слова, канцеляризмы, вульгаризмы. В этом прослеживается особое своеобразие поэта, так как в силу определённых социально-политических причин Бродскому не суждено было стать продолжателем поэтических традиций прошлого, однако он был новатором, интуитивно следующим им, развивающим культуру и привносящим в нее что-то исключительно свое.

В одном из интервью поэт сказал:

«Когда я уходил из школы, когда мои друзья бросали свои должности, дипломы, переключались на изящную словесность, мы действовали по интуиции, по инстинкту. Мы кого-то читали, мы вообще очень много читали, но никакой преемственности в том, чем мы занимались, не было. Не было ощущения, что мы продолжаем какую-то традицию, что у нас были какие-то воспитатели, отцы. Мы действительно были если не пасынками, то в некотором роде сиротами, и замечательно, когда сирота запевает голосом отца. Это и было, по-моему, самым потрясающим в нашем поколении»…

О языке и времени

Иосиф Бродский придавал большое значение поэзии, ибо, по его мнению, «это не "лучшие слова в лучшем порядке", это - высшая форма существования языка», а поэт - средство его существования «или, как сказал великий Оден, он - тот, кем язык жив».

Поэта долг - пытаться единить

края разрыва меж душой и телом.

И только смерть всему шитью - пределом.

«Мои слова, я думаю, умрут...»
В стихотворении «Художник» лирический герой, несмотря на преграды, стены непонимания и крики «Нелепо!», продолжает творить, верить в себя. С большим трудом он создавал настоящее «искусство», что оказалось намного важнее даже его собственной жизни; дело пережило своего творца, умершего непризнанным, без славы, но «на земле остались Иуды и Магдалины», как величайший вклад в культуру и ее существование, нуждавшееся в человеке-творце, который стал необходимым ее элементом, ее продолжателем.

Так и стихотворения, написанные Бродским, являются бесценным вкладом в культуру, в развитие языка. Это своеобразные миры, живущие своей жизнью вне времени, способные изменить человеческое восприятие окружающего. По Бродскому, сила влияния поэзии на человека бесконечна. Художественное слово поэта может побудить человека к действию, к мысли или к чувству, к стремлению иди вперед, к духовному развитию.

«Если искусство чему-то и учит (и художника - в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней - и наиболее буквальной - формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности - превращая его из общественного животного в личность».

(Из Нобелевской лекции)
В стихотворении «Сидя в тени» люди, не способные самостоятельно думать, напоминают по своей сути «пчелиный рой», они лишаются индивидуальных черт, их личность нивелируется, они приобретают умение «шуметь голосом большинства». В этом заключается свойство нового поколения, которое идет вперед, стараясь поскорее оторваться от прошлого, и в жизни своей вовсе не вечности, а «постоянство ища». Такие люди, стремящиеся к делу, а не к мысли, были необходимы обществу, но эта духовная опустошенность ведет к печальному исходу, «будущее» подобного мира «черно».

А литература, особенно поэтическое слово, является самым верным способом избежать такого исхода и изменить ситуацию, силой своего влияния на человека. Поэтому художественные произведения имеют такое большое значение, по мнению Бродского, исключительно в их компетенции научить человека думать, а значит дать ему возможность действовать не так, как хотят остальные.

«Произведения искусства, литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия - равнодушие и разноголосие, на месте решимости к действию - невнимание и брезгливость»

(Из Нобелевской лекции)
Так, в стихотворении «Глаголы», построенном на метафорическом развертывании сюжета, люди уподобляются глаголам, ибо от личности осталось лишь действие, пустое и бездумное. Во фразе «глаголы без существительных. Глаголы-просто» заложена специфика безличного предложения; в жизни людей нет места размышлениям, ведь размышление, мысль, индивидуальность – это существительные, таким образом, безличные глаголы метафорически заменяют безликих людей.

Еще одно сходство людей с языковой единицей в том, что в жизни человеческой, как и у глагола, есть три времени, но в итоге «всеми своими тремя временами» те люди «однажды восходят на Голгофу». Голгофа – символ мученичества и страдания, где некто «стучит, забивая гвозди в прошедшее, в настоящее, в будущее время», значит, они забиты во все существование человеческое, для этих людей нет будущего, их прошлое и настоящее больше не имеют значения. И «Земля гипербол лежит под ними», в этой земле нет движения, она статична, она под тяжестью «гипербол», но «небо метафор плывет» над остальными людьми, значит, труд глаголов не был бесплоден, он создал возможность дальнейшего продолжения жизни.

В отождествлении глагола и человека Бродским сокрыта великая истина: человек неотделим от языка, а язык от человека, это взаимодополняющие компоненты единого целого, монолитного, они не способны существовать отдельно друг от друга.

От всего человека вам остаётся часть
речи. Часть речи вообще. Часть речи.

Человек важен поэту не как биологическая единица, но как носитель языка, как его продолжатель, как его реализатор. Все когда-либо созданное человеком становится частью культуры, все когда-либо сказанное или написанное - частью словесности.

«Часть речи» - это достижение бессмертия, абсолютного совершенства, достигающего общебытийных, космических масштабов. Если при жизни писатель – инструмент существования языка, то после смерти творец становится его частью, полностью объединяется с ним. В некоторой мере это подобно обожествлению.

По мнению Бродского, через язык поэт сливается со временем и фиксирует себя в нем, таким образом, переходя из мира материального в мир духовный, останавливая процесс физического распада. А литературное творчество – это важнейший фактор развития словесности, его свойство - непрекращающееся стремление к достижению идеала. Это является основной и самой главной чертой поэтического мира Бродского.

«Всякое творчество начинается как индивидуальное стремление к самоусовершенствованию и, в идеале, - к святости»

(«О Достоевском»)

Язык, по Бродскому, абсолютно неподвластен времени, и в этом заключается неимоверная сила, удивительная способность словесности нейтрализовать разрушительное действие хроноса. Таким образом, становится понятно, что смерть языка принципиально невозможна, она означала бы и полный конец всего сущего. А, исходя из художественных произведений Бродского, мы приходим к выводу, что язык имеет божественное происхождение, язык – это сам Бог, поэтому он занимает доминирующее положение над остальными бытийными понятиями: над временем, над природой, над человеком.

Так утешает язык певца,

превосходя самое природу,

свои окончания без конца

по падежу, по числу, по роду

меняя

«Сумерки. Снег. Тишина. Весьма...»

Язык находится в постоянном движении, он не статичен, ему свойственно постоянно пребывать в динамике. Так художественный мир поэзии Бродского открывает читателю еще одно свойство языка – его бесконечность, его стремление к постоянному, непрекращающемуся развитию.

«Всякое сказанное слово требует какого-то продолжения. Продолжить можно по-разному: логически, фонетически, грамматически, в рифму. Так развивается язык, и если не логика, то фонетика указывает на то, что он требует себе развития. Ибо то, что сказано, никогда не конец, но край речи, за которым - благодаря существованию Времени - всегда нечто следует. И то, что следует, всегда интереснее уже сказанного - но уже не благодаря Времени, а скорее вопреки ему».

(«Проза и эссе»)

Словесность концентрирует в себе все созданные когда-либо произведения, постоянно совершенствуясь, создавая что-то новое. А главным инструментом ее развития является писатель; Иосиф Бродский посвятил этой теме множество произведений, тем самым совершив бесценный вклад в русскую словесность. Он всегда любил русский язык и восхищался им, неслучайно свои стихотворные произведения он писал исключительно на этом языке. «Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна».

О человеке и времени

Когда-нибудь, когда не станет нас,

Точнее – после нас, на нашем месте

Возникнет тоже что-нибудь такое,

Чему любой, кто знал нас, ужаснётся.

Но знавших нас не будет слишком много.

«Остановка в пустыне»

В итоге жизни, обнажающей «зубы при каждой встрече», от человека остается собственная, ни на что не похожая «часть речи». В строчках Бродского, пропитанных вопросом о сути бытия, говорится, что истасканные судьбою люди, встретившись с «убогими ее мерилами», с «короткими её дорогами», со временем начинают относиться к этому как к «данности», теряя смысл, заложенный в жизни. Поскольку «к жизни нас приучили относиться как к объекту наших умозаключений» - путем логического вывода строится суждение о том, как следует правильно жить. Даже писатель, владея искусством слова, не в силах постигнуть «искусство жизни», поскольку он – всё-таки человек, находящийся под властью языка, космоса, времени…

Бродский вообще достаточно часто обращается ко времени. «Сутки», «грядущее», «старение», другие единицы измерения времени, глаголы, создающие отсылки к прошлому, настоящему, будущему – по Бродскому, все они не несут значимой ценности жизни. Это всего лишь временные рамки, которые должны, как и сам человек, наполниться конкретным содержанием, которое и есть «часть речи» - часть безграничной вселенной, обречённой остаться после.

Бабочка - героиня стихотворения с одноименным названием - живет «лишь сутки», но Творец наградил её необычайной красотой: «на крылышках твоих зрачки, ресницы», «ты – пейзаж, и, взявши лупу, я обнаружу группу нимф, пляску, пляж». И это маленькое существо, бабочка, олицетворяет один день человека - незначительный временной промежуток, который, по большому счёту, «для нас – ничто». «Но что же в руке моей так схоже с тобой?» - задается вопросом поэт. В этом мире всё, имеющее плоть, не может существовать вечно. И жизнь бабочки, и людей имеет свой конец.

Человек не чувствует дней, поскольку у него «за спиною тучи» таких бабочек. Но одна она «ближе и зримее», чем один день, который в лице бабочки словно обретает тело и смысл своего наличия в судьбе человека.

Век скоро кончится, но раньше кончусь я.

Это, боюсь, не вопрос чутья.

Скорее - влиянье небытия

на бытие.

«Fin de Siecle»

Бродский постоянно говорит о власти времени над человеком. Время может бесследно стереть все, и «поди его упрекни». Из-за этого человек придает слишком большое значение времени:

… Пространство заселено.

Трению времени о него вольно

усиливаться сколько влезет.

Чтобы время продолжало течь, оно «требует жертвы, развалины». И это не какие-нибудь простые ненужные вещи, а самое ценное, что есть у человека - «чувства, мысли, плюс воспоминания». «Таков аппетит и вкус времени», а человек беспрекословно преподносит столь щедрые дары, чтобы великое время не смогло поглотить их полностью. Отчего поэт называет «новые времена» печальными. Но «движущееся вовне время не стоит внимания». Главное, чем и каким образом человек пропитывает свои временные промежутки.

Все это было, было.

Все это нас палило.

Все это лило, било…

«Стихи о принятии мира»

Человеческая жизнь насыщенна разного рода трудностями, через которые он вынужден проходить, дабы учиться и выбирать истинный путь. Преодолевая время, люди «научились драться и научились греться у спрятавшегося солнца». Они, живущие в одном времени, проходят этот этап почти одинаково, так как мы не научились «не повторяться», и в целом человечеству «нравится постоянство». И осознать это человек может, взглянув глазами старости.

Жужжащее, как насекомое,

время нашло наконец искомое

лакомство в твердом моем затылке.

«1972 год»

«Старение! Здравствуй, мое старение!» - время никого, ничего не жалеет, всё сходится, в лучшем случае, к одному. С приходом крайней временной части жизни, сопровождающейся проблемами со зрением, неподвижным телом, хрустом суставов, люди начинают бояться, даже если уже бояться нечего:

Все, что я мог потерять, утрачено

начисто. Но и достиг я начерно

все, чего было достичь назначено

И вот именно из-за этого «нечего» страх поселяется у человека, ведь чувствуется «влиянье грядущей трупности». Хоть человек и ощущает страх приближения смерти, он понимает, что увековечит свои мысли, чувства, возможно, в духовном мире творчества и как поэт - в «словесности»:

«Одна из заслуг литературы и состоит в том, что она помогает человеку уточнить время его существования, отличить себя в толпе как предшественников, так и себе подобных, избежать тавтологии, то есть участи, известной иначе под почетным названием «жертвы истории»

(Из Нобелевской лекции)

Бродский говорит нам о «превращении тела в голую вещь» - эмоции утрачиваются человеком в процессе старения. Это - когда «хочется плакать. Но плакать нечего». Только осязанием пустоты поэт наделяет лирического героя в стихотворении «1972 год», он перестает чувствовать время.

Поэтому Бродский доносит нам главную мысль о том, что следует в любом случае жить, действовать, пока есть возможность, не оглядываясь на временные отрезки: «Бей в барабан, пока держишь палочки!».

Заключение

Поэтический язык Иосифа Бродского характеризуется многообразием смысловых оттенков, обилием метафор, эпитетов, сравнений, показывающих неординарность мышления и мироощущения автора.

Поэт затрагивает философские вопросы о времени, о человеке, об устройстве всего мира, но главный, центральный, корневой вывод, к которому он приводит своего читателя – это идея о доминирующем значении языка над всем остальным, о его божественном происхождении.

И если все физическое подвержено распаду, то язык остаётся перманентным, абсолютным явлением, он вполне способен преодолеть даже разрушительное действие времени. Но язык не в состоянии существовать сам по себе, отдельно от человека, и писатель или поэт является тем, кто в силах и должен поддерживать и развивать его. В этом заключается великое предназначение Иосифа Бродского как творца, ибо литературное творчество обладает немыслимой силой, способной изменить человеческое мышление, и поддерживать язык в постоянном развитии.

Его произведения продолжают существовать в вечности, спасая словесность от оскудения или возможного исчезновения, а человека от духовного разложения.

Список литературы

1. 
   Стихотворение «Памяти Т.Б.» И. Бродский, 1968 г.
2. 
   Стихотворение «Мои слова, я думаю, умрут...» И. Бродский, 1963 г.
3. 
   Стихотворение «Сумерки. Снег. Тишина. Весьма...» И.Бродский, 1966 г.
4. 
   Стихотворение «Остановка в пустыне» И.Бродский, 1966 г.
5. 
   Стихотворение «Бабочка» И.Бродский, 1972 г.
6. 
   Стихотворение «Fin de Siecle» И. Бродский, 1989 г.
7. 
   Стихотворение «Стихи о принятии мира» И. Бродский, 1958 г.
8. 
   Стихотворение «1972 год» И.Бродский, 1972 г.
9. 
   Стихотворение «…и при слове «грядущее» из русского языка» И.Бродский, 1975 г.
10. 
    Стихотворение «Посвящается Ялте» И.Бродский, 1969 г.
11. 
    Нобелевская лекция И.Бродский, 1987 г.
12. 
    Эссе «О Достоевском» И.Бродский, 1980 г.
13. 
    Интервью И.Бродского
14. 
    «Проза и эссе» И.Бродского

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Иосиф Александрович Бродский - выдающийся русский (как он сам всегда утверждал) поэт, эссеист, драматург. Он был самым молодым из Нобелевских лауреатов. Уже в двадцать лет он осознал себя орудием родного языка и покорился этой миссии. Результат - девять стихотворных книг и пьеса на русском и книга эссе на английском языке, не считая множества периодических публикаций. Всё это издано на Западе, главным образом в США, где Иосиф Бродский живёт с 1972 года.

Подлинные поэты, а не просто наёмники и призывники от поэзии, больше всего любят те свои стихи, которые они ещё не дописали.

Заставить поэта перечислить его любимые стихи, из всего им написанного, было нелегко. Некоторые из своих давних стихов и поэм Иосиф Бродский не хотел переиздавать. Достаточно осторожно и сдержанно он относился и к массовой публикации его стихов в России.

Бродский намного опередил своё время по глубине мысли. Количество проблем, поднимаемых им в произведениях, огромно. Он рассматривал человеческое общество в динамике его культурного развития под призмой общечеловеческого, духовного. Именно культуру он считал единственной надеждой на выживание, на спасение общества. Но больше всего Бродского занимал язык как форма существования культуры. Язык, по мнению Бродского, есть нить, протянутая из прошлого в будущее, соединяющая пространство и время.

1. Творческий путь Иосифа Бродского

Бродский родился 24 мая 1940 в Ленинграде. Его, едва ли не самого «несоветского» подданного СССР назвали Иосифом в честь Сталина. Уже с ранних лет в жизни Бродского многое символично. Детство прошло в маленькой квартире в том самом «питерском» доме, где до революции жили Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус и откуда они отправились в эмиграцию. В школе, которую посещал Бродский, некогда учился Альфред Нобель: в 1986 Бродский станет Нобелевским лауреатом. О детстве он вспоминал неохотно: «Обычное детство. Я не думаю, что детские впечатления играют важную роль в дальнейшем развитии».

В отрочестве проявились его самостоятельность и строптивость. В 1955, не доучившись, Бродский поступает работать на военный завод фрезеровщиком, выбрав для себя самообразование, главным образом, чтение. Пожелав стать хирургом, идет работать помощником прозектора в морге госпиталя при ленинградской тюрьме «Кресты», где помогает анатомировать трупы. За несколько лет он опробовал больше десятка профессий: техника-геофизика, санитара, кочегара, фотографа и т.д. Ищет работу, которую можно совмещать с творчеством. Писать стихи впервые попробовал в 16 лет. Подтолкнуло писать впечатление от чтения сборника Бориса Слуцкого. Первое стихотворение было опубликовано, когда Бродскому было семнадцать лет, в 1957: Прощай, / позабудь / и не обессудь. / А письма сожги, / как мост. / Да будет мужественным / твой путь, / да будет он прям / и прост...

На рубеже 1950-1960-х изучает иностранные языки (английский и польский), посещает лекции на филологическом факультете ЛГУ. В 1959 знакомится со сборником стихотворений Е.А.Баратынского, после чего окончательно укрепляется в желании стать поэтом: «Читать мне было нечего, и когда я нашел эту книжку и прочел ее, тут-то я все понял, чем надо заниматься…».

Читательские впечатления Бродского этой поры бессистемны, но плодотворны для развития поэтического голоса. Первые стихи Бродского, по его собственному призванию, возникли «из небытия»: «Мы пришли в литературу Бог знает откуда, практически лишь из факта своего существования, из недр» (Беседа Бродского с Дж.Глэдом). Восстановление культурной преемственности для поколения Бродского подразумевало прежде всего обращение к русской поэзии Серебряного века. Однако и здесь Бродский стоит особняком. По собственному признанию, Пастернака он не «понимал» до 24 лет, до той же поры не читал Мандельштама, почти не знал (до личного знакомства) лирики Ахматовой. Безусловной ценностью обладало для Бродского - с первых самостоятельных шагов в литературе и до конца жизненного пути - творчество М.Цветаевой. Бродский больше отождествляет себя с поэтами начала 19 в. В Стансах городу (1962) соотносит свою судьбу с судьбой Лермонтова. Но и здесь сказывается характерная черта поэта: боязнь быть на какого-то похожим, растворить свою индивидуальность в чужих смыслах. Бродский демонстративно предпочитает лирику Е.Баратынского, К.Батюшкова и П.Вяземского пушкинским традициям. В поэме 1961 Шествие пушкинские мотивы поданы сознательно отчужденно, отстраненно, и помещенные автором в чужеродный контекст, они начинают звучать откровенно иронично.

Творческие предпочтения Бродского были обусловлены не только желанием избегать банальности. Аристократичная уравновешенность «просветленной» пушкинской музы была менее близка Бродскому, чем традиция русской философской поэзии. Бродский воспринял медитативную интонацию, склонность к поэтике размышления, драматизм мысли. Постепенно он уходит далее в прошлое поэзии, активно впитывая наследие 18 в., - Ломоносова, Державина, Дмитриева. Освоение допушкинских пластов русской словесности позволяет ему увидеть огромные области поэтического языка. Бродский осознал необходимость синтеза преемственности и выявления новых выразительных возможностей русского классического стиха.

2. Космогония И. Бродского

С начала 1960-х начинает работать как профессиональный переводчик по договору с рядом издательств. Тогда же знакомится с поэзией английского поэта-метафизика Джона Донна, которому посвятил Большую элегию Джону Донну (1963). Переводы Бродского из Донна часто неточны и не очень удачны. Но оригинальное творчество Бродского стало уникальным опытом приобщения русского слова к доселе чуждому ему опыту барочной европейской поэзии «метафизической школы». Лирика Бродского впитает основные принципы «метафизического» мышления: отказ от культа переживаний лирического «я» в поэзии, «суховатая» мужественная интеллектуальность, драматичная и личная ситуация лирического монолога, часто - с напряженным ощущением собеседника, разговорность тона, использования «непоэтической» лексики (просторечья, вульгаризмов, научных, технических понятий), построение текста как череды доказательств в пользу какого-то утверждения. Наследует Бродский у Донна и других поэтов-метафизиков и «визитную карточку» школы - т.н. «кончетти» (от итал. - «понятие») - особый вид метафоры, сближающий далекие друг от друга понятия и образы, у которых между собой, на первый взгляд, нет ничего общего. И поэты английского барокко в 17 в., и Бродский в 20 в. использовали такие метафоры, чтобы восстановить разрушенные связи в мире, который кажется им трагически распавшимся. Такие метафоры - в основе большинства произведений Бродского.

Метафизические полеты и метафорические изыски у Бродского соседствовали с боязнью высоких слов, ощущением нередкого в них безвкусия. Отсюда его стремление уравновешивать поэтическое прозаическим, «занижать» высокие образы, или, как выражался сам поэт - «нацеленность на „нисходящую метафору"». Показательно, как описывает Бродский свои первые религиозные переживания, связанные с чтением Библии: «в возрасте лет 24-х или 23-х, уже не помню точно, я впервые прочитал Ветхий и Новый Завет. И это на меня произвело, может быть, самое сильное впечатление в жизни. Т.е. метафизические горизонты иудаизма и христианства произвели довольно сильное впечатление. Библию трудно было достать в те годы - я сначала прочитал Бхагавад-гиту, Махабхарату, и уже после мне попалась в руки Библия. Разумеется, я понял, что метафизические горизонты, предлагаемые христианством, менее значительны, чем те, которые предлагаются индуизмом. Но я совершил свой выбор в сторону идеалов христианства, если угодно... Я бы, надо сказать, почаще употреблял выражение иудео-христианство, потому что одно немыслимо без другого. И, в общем-то, это примерно та сфера или те параметры, которыми определяется моя, если не обязательно интеллектуальная, то, по крайней мере, какая-то душевная деятельность».

Отныне почти каждый год поэт создавал в канун либо в самый день праздника стихи о Рождестве. Его «Рождественские стихи» сложились в некий цикл, работа над которым шла более четверти века.

Вначале 1960-х круг общения Бродского очень широк, но ближе всего он сходится с такими же юными поэтами, студентами Технологического института Е. Рейном, А. Найманом и Д. Бобышевым. Рейн познакомил Бродского с Анной Ахматовой, которого она одарила дружбой и предсказала ему блестящее поэтическое будущее. Она навсегда осталась для Бродского нравственным эталоном (ей посвящены стихотворения 1960-х Утренняя почта для А.А. Ахматовой из г. Сестрорецка, Закричат и захлопочут петухи..., Сретенье, 1972, На столетие Анны Ахматовой, 1989 и эссе Муза плача, 1982).

Уже к 1963 его творчество становится более известным, стихи Бродского начинают активно ходить в рукописях. Несмотря на отсутствие весомых публикаций, у Бродского была скандальная для того времени и известность поэта «самиздата».

29 ноября 1963 в газете «Вечерний Ленинград» за подписью А. Ионина, Я. Лернера, М. Медведева был опубликовано письмо против Бродского Окололитературный трутень. В 1964 он был арестован.

После первого закрытого судебного разбирательства поэт был помещен в судебную психбольницу, где пробыл три недели, но был признан психически здоровым и трудоспособным. Второй, открытый, суд по делу Бродского, обвиненному в тунеядстве состоялся 13 марта 1964. Решение суда - высылка на 5 лет с обязательным привлечением к физическому труду.

Ссылку он отбывал в деревне Норинской Архангельской области. Свободного времени здесь было достаточно, и оно целиком заполняется творчеством. Здесь он создал наиболее значительные произведения доэмигрантского периода: Одной поэтессе, Два часа в резервуаре, Новые стансы к Августе, Северная почта, Письмо в бутылке и др.

Бродский был досрочно освобожден. Вместо пяти, он провел в ссылке полтора года и затем получил разрешение вернуться в Ленинград. «Какую биографию делают нашему рыжему!» - воскликнула А. Ахматова в разгар кампании против Бродского, предчувствуя, какую услугу окажут ему его гонители, наделив его мученическим ореолом.

В 1965, на волне возмущений гонениями на поэта, в Нью-Йорке вышла первая книга Бродского - Стихотворения и поэмы.

В его творчестве этих лет экспериментаторство на основе классической традиции дает все более интересные результаты. Так, в 1966 опыты с силлабическим стихом 18 в. облеклись в плотные по манере письма Подражание сатирам, сочиненным Кантемиром. Классическую для русской поэзии силлабо-тоническую систему стихосложения Бродский трансформирует с двух сторон: не только через обращение к былому опыту двухсотлетней давности, но и посредством ультрасовременных по технике упражнений на стыке белого стиха и ритмической прозы - к примеру, Остановка в пустыне (1966), давшая позднее название поэтическому сборнику, вышедшему в 1972 в США.

Основным жанром в творчестве Бродского становится легко узнаваемая длинная элегия, своего рода полупоэма - афористичная, меланхоличная, иронически рефлексивная, с ломким синтаксисом, устремленным к обновлению устойчивого языка. Обновлять язык, подобно поэтам-футуристам, Бродский может и через эксперименты со строфикой и «наборной графикой» (т.е. обыгрывать «внешний вид» напечатанного текста и вызванные им ассоциации). Так, в стихотворении 1967 Фонтан благодаря особой строфике и распределению слов по пространству страницы напечатанный текст напоминает очертаниями многоярусный парковый фонтан.

В доэмигрантский период творчества Бродского трагическая ирония неизменно оттеняется щедрым восприятием мира и эмоциональной открытостью. В дальнейшем пропорции между этими началами будут существенно меняться. Эмоциональная открытость уйдет, ее место займет готовность стоически принять трагичность бытия.

В 1972 Бродский покидает СССР. Он уезжает по израильской визе, но оседает в США, где до конца своих дней преподает русскую литературу в различных университетах. Отныне Бродский, по собственному выражению, обречен на «фиктивную ситуацию» - поэтическое существование в иноязычной среде, где узкий круг русскоязычных читателей уравновешен международным признанием.

Покидая Родину, Бродский пишет письмо генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу: «Уважаемый Леонид Ильич, покидая Россию не по собственной воле, о чем Вам, может быть, известно, я решаюсь обратиться к Вам с просьбой, право на которую мне дает твердое сознание того, что все, что сделано мною за 15 лет литературной работы, служит и еще послужит только к славе русской культуры, ничему другому. Я хочу просить Вас дать возможность сохранить мое существование, мое присутствие в литературном процессе. Хотя бы в качестве переводчика - в том качестве, в котором я до сих пор и выступал». Однако его просьба осталась без ответа.

Даже родителям Бродского не разрешили выехать к сыну по просьбе медиков (Бродский, как сердечник, нуждался в особом уходе). Не разрешили ему самому приехать в Ленинград на похороны матери (1983) и отца (1985). Это в значительной степени сказалось на его позднем нежелании посещать родной город в 1990-х.

В США Бродский начал писать на английском. Англоязычное творчество его выразилось, в первую очередь, в жанре эссе (сборники Less than one (Меньше единицы), 1986, On grief and reason (О печали и разуме), 1995). В основном, эссеистика Бродского складывалась из статей, написанных по заказу в качестве предисловий к изданиям сочинений русских и западных классиков (А.Ахматова, М.Цветаева, У.Оден, К.Кавафис и т.д.). По своей инициативе, как он признавался, он написал только 2 или 3 статьи. В 1980 Бродский получил гражданство США.

«Биография поэта - в покрое его языка». Этот постулат Бродского определяет эволюцию его лирики. К середине 1970-х лирика Бродского обогащается сложными синтаксическими конструкциями, постоянными т.н. «анжамбеманами» (т.е. переносом мысли, продолжением фразы в следующую строку или строфу, несовпадением границ предложения и строки). Современники свидетельствовали о неизменном желании поэта читать свои стихи вслух, даже когда обстановка к тому не располагала. Простых предложений у поэта почти нет. Бесконечные сложные предложения подразумевают бесконечное развитие мысли, ее испытание на истинность. Бродский-поэт ничего не принимает на веру. Каждое высказывание уточняет и «судит» себя. Отсюда неисчислимые «но», «хотя», «поэтому», «не столько... сколько» в его поэтическом языке.

Опыт «зрелого» Бродского - это опыт глубинного переживания трагедии существования. Бродский часто нарушает грамматику, прибегает к сдвинутой, неправильной речи, передавая трагизм не только в предмете изображения, но прежде всего в языке.

Покинутое Отечество постепенно возводится в поэтическом сознании Бродского в грандиозный сюрреалистический образ империи. Этот образ шире реального Советского Союза. Он становится глобальным символом заката мировой культуры. Отдавая ясный отчет в бессмысленности жизни (Мексиканский романсеро, 1976), лирический герой Бродского, подобно древним стоикам, пытается найти опору в равнодушных к человеку высших началах мироздания. Таким высшим началом, в общем-то замещающим собой Бога, выступает в поэзии Бродского Время. «Все мои стихи, более-менее, об одной и той же вещи: о Времени», - сказано поэтом в одном из интервью. Но в то же время в его поэтическом мироздании есть еще одна универсальная категория, которая в состоянии обуздать Время, победить его. Это Язык, Слово (Пятая годовщина, 1978). Процесс поэтического творчества становится единственной возможностью преодоления Времени, а значит - смерти, формой победы над смертью. Строки продлевают жизнь: ...не знаю я, в какую землю лягу. / Скрипи, скрипи перо! Переводи бумагу (Пятая годовщина, 1977). Для Бродского «поэт - инструмент языка». Не поэт пользуется языком, а язык выражает себя через поэта, которому остается лишь верно настроить свой слух. Но в то же время этот инструмент спасителен, и до конца свободен.

Оставаясь один на один с Языком и Временем, лирический герой Бродского теряет всякие эмоциональные связи с миром вещей, как бы покидает тело и поднимается на почти безвоздушную высоту (Осенний крик ястреба, 1975). Отсюда, впрочем, он продолжает с четкостью и равнодушием различать детали оставленного внизу мира.

Многословие Бродского, его немыслимые длинноты обусловлены стремлением обуздать Языком Время.

В 1978 Бродский становится почетным членом Американской Академии искусств, из которой он, однако, вышел в знак протеста против избрания почетным членом в Академию Евгения Евтушенко.

В декабре 1987 он становится писателем-лауреатом Нобелевской премии по литературе - «за всеохватное авторство, исполненное ясности мысли и поэтической глубины», как было сказано в официальном постановлении Нобелевского комитета.

Нобелевская премия принесла материальную независимость и новые хлопоты. Бродский много времени посвящает устройству в Америке многочисленных иммигрантов из России.

С конца 1980-х творчество Бродского постепенно возвращается на Родину, однако сам он неизменно отклоняет предложения даже на время приехать в Россию. В то же время в эмиграции он активно поддерживает и пропагандирует русскую культуру. В 1995 Бродскому присвоено звание почетного гражданина Санкт-Петербурга.

3. Литературные воззрения Иосифа Бродского

бродский поэт метафизический лирика

Иосифа Бродского часто называют "последним реальным новатором", "поэтом нового измерения" или "поэтом нового видения".

Во всех "определениях" Бродского-поэта присутствует слово "новый". И это, думается, не случайно.

Он - поэт мыслитель, поражающий нетрадиционностью мыслей. Любой культурный человек идет по выработанному человечеством руслу, и его гордость состоит в том, что он повторяет самые последние достижения культуры. Бродский, наоборот избегает читать то, что стремились понять десятки поколений до него.

На вопрос: "В чем ваша поэтическая иерархия?". Бродский ответил, в интервью Джону Глэду: "Ну, прежде всего речь идет о ценностях, хотя и не только о ценностях. Дело в том, что каждый литератор в течении жизни постоянно меняет свои оценки. В его сознании существует как бы табель о рангах, скажем, тот-то внизу, а тот-то наверху... Вообще, как мне представляется, литератор, по крайней мере я, выстраивает эту шкалу по следующим соображениям: тот или иной автор, та или иная идея важнее для него, чем другой автор или другая идея, - просто потому, что этот автор вбирает в себя предыдущих".

"В конечном счете каждый литератор стремится к одному и тому же: настигнуть или удержать утраченное или текущее время".

Язык, по Бродскому, - анатомия, высшая созидающая ценность, язык первичен.

В творчестве Бродского исследуется конфликт двух философских категорий: пространства и времени.

"Меня более всего, - пишет Бродский, - интересует и всегда интересовало, - это время и тот эффект, какой оно оказывает на человека, как оно его меняет, как обтачивает, то есть это такое вот практическое время в его длительности. Это, если угодно, то, что происходит с человеком во время жизни, то, что время делает с человеком, как оно его трансформирует... на самом деле литература не о жизни, да и сама жизнь не о жизни, а о двух категориях, более или менее о двух: пространстве и о времени... время для меня куда более интересная категория, нежели пространство".

Пространство поэт не любит, потому что оно распространяется вширь, то есть ведет в никуда. Время любит, потому что оно в конечном счете оканчивается вечностью, переходит в нее. Отсюда конфликт между этими категориями, который принимает частью форму противостояния белого и черного.

"Диктат языка - это и есть то, что в просторечии именуется диктатом музы, на самом деле это не муза диктует вам, а язык, который существует у вас на определенном уровне помимо вашей воли", - сказал Бродский в одном интервью; эту мысль он повторил и в своей нобелевской речи.

Какой онтологической ценностью обладает художественное слово в современном мире, ставящем индивида перед выбором: "прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь" или же "израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию"?

Слово как сопротивление какой бы то ни было деспотии, как будущее культуры, реализующееся в ее настоящем.

"Поэта далеко заводит речь..." - эти слова Цветаевой Бродский воплотил в своем поэтическом опыте, а также в жизни, выбросившей его на далекий берег.

Заключение

24 мая 1980 года, в день своего сорокалетия, Бродский написал стихотворение, которое подвело итоги не только его собственной жизни за предшествующие годы, но в известной степени исканиям русской поэзии в области языка, поэтической формы, культурного и исторического контекста, художественной и этической свободы. Здесь не только судьба Бродского, но, в обобщении, судьба русского поэта вообще.

Я входил вместо дикого зверя в клетку,

выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,

жил у моря, играл в рулетку,

обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира,

трижды тонул, дважды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,

надевал на себя, что сызнова входит в моду,

сеял рожь, покрывал черной толью гумна,

и не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,

жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок,

позволял своим связкам все звуки, помимо воя;

перешел на шепот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забирали глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.

Единственным долгом поэта перед обществом Бродский считает долг "писать хорошо". В сущности, даже не только перед обществом, но и перед мировой культурой. Задача поэта - найти свое место в культуре и соответствовать ему. Что, думается, Бродский с успехом сделал.

Утрата связи с живым, меняющимся русским языком не может пройти бесследно; это плата за судьбу, которая, через страдания, муки и фанаберии поэта, предоставляет ему право почувствовать в полной мере себя инструментом языка в тот момент, когда язык оказывается не в обычном состоянии данности, а в положении ускользающей ценности, когда осенний крик ястреба приобретает болезненную пронзительность.

Обозревая творчество Иосифа Бродского, невольно приходишь к выводу: это поэт нового зрения. Поэт, какого еще не было в истории русской литературы ХХ века.

Список литературы

1.Бродский И. Избранные стихотворения. // М., "Панорама", 1994г.

2.Бродский И. Часть речи. Избранные стихотворения. // М., "Художественная литература", 1990г.

3.Бродский И. Письма римскому другу. // Ленинград, "Экслибрис", 1991г.

4.Гордин Я. "Дело Бродского: история одной расправы." // ж. "Нева", 1989г., № 2.

5.Якимчук Н. "Я работал, я писал стихи." Дело Иосифа Бродского. // ж. "Юность", 1989, №2.

6.Баевский В.С. История русской поэзии. 1730-1980 гг. М.: Новая школа, 1996.

7.Баранников А.В., Калганова Т.А., Рыбченкова Л.М. Русская литература ХХ века. Хрестоматия 11 класс. - М.: Просвещение, 1993.

8.Прищепа В.П., Прищепа В.А. Литература русского зарубежья. Учебное пособие. - Абакан, 1994.

9.материалы с сайтаhttp://www.ed.vseved.ru/ Из "Нобелевской лекции" Иосифа Бродского

Размещено на Allbest.ru

...

Подобные документы

Жизненный и творческий путь великого русского поэта, драматурга, публициста Иосифа Александровича Бродского. Постижение идейного содержания и художественной формы его произведений. Осмысление проникновенного лиризма и признаки эпичности в лирике поэта.

дипломная работа , добавлен 10.01.2012


Поэзия Иосифа Бродского как объект филологического исследования - диахронный аспект. Систематизация имеющихся литературоведческих источников о поэзии И. Бродского. Литературоведческие изыскания, посвященные разным периодам творчества И. Бродского.

курсовая работа , добавлен 16.05.2017


Биография и география жизни Иосифа Бродского, изучение его творчества и поэтической картины мира. Образ моря в поэзии Бродского, представляемый в двух категориях: пространственной и временной. Тема рождения и смерти во взаимосвязи с образом моря.

реферат , добавлен 27.07.2010


Краткий очерк жизни, этапы личностного и творческого становления известного российского поэта И. Бродского, место и значение в мировой литературе. Суд над литератором, его депортация и жизнь за пределами советского государства. Творческий путь поэта.

реферат , добавлен 17.01.2015


Жизнь и творчество Иосифа Бродского. Влияние ареста и принудительной эмиграции на поэтическую концепцию и тематику произведений. Слово, Мысль, Время, Память, Дух - опорные образы его поэтики. Мотивы одиночества и отчуждения, изоморфности мира и текста.

реферат , добавлен 12.11.2009


Основные моменты биографии и начало творческого пути Иосифа Бродского. Необходимость синтеза преемственности и выявления новых выразительных возможностей русского классического стиха. Изображение внешнего мира и метафизическое мышление лирики поэта.

контрольная работа , добавлен 18.09.2010


Словарные пласты в лирике Бродского. Основные способы изображения Бродским лирического героя. Фрагментарность изображения (синекдоха, метонимия). Пространство и время в интерпретации Бродского. "Лексическая дерзость" как определяющая черта поэтики.

реферат , добавлен 24.11.2010


Общая характеристика категорий пространства и времени в лирике И. Бродского (1940-1996), а также анализ его произведений сквозь призму "пространственности". Пространство, вещь и время как философско-художественные образы, их иерархия в работах Бродского.

реферат , добавлен 28.07.2010


Общая концепция постмодернизма. Принципы поэтики Иосифа Бродского и эстетика постмодернизма. Особенности трагедийного восприятия мира, метафизика времени. Эстетические взгляды поэта на материале Нобелевской лекции 1987 года. Язык, искусство и Бродский.

курсовая работа , добавлен 12.01.2011


Природные и социальные реалии в поэзии И. Бродского 1970-х – 1980-х годов. Анализ позиции лирического субъекта в художественном мире поэта. Особенности отражения культуры и метафизики в поэзии И. Бродского, анализ античных мотивов в его творчестве.

Меня упрекали во всем, окромя погоды, и сам я грозил себе часто суровой мздой. Но скоро, как говорят, я сниму погоны и стану просто одной звездой.
И. Бродский

Иосиф Бродский - поэт-изгнанник. Слишком надолго он и его поэзия были вычеркнуты из истории русской литературы. Сейчас личность Бродского, да и его поэзия вызывают разноречивые чувства. Его стихами восхищаются, но в то же время многим все еще стыдно за суд в 1964 г., когда поэта обвинили в тунеядстве и отправили в ссылку, за высылку его из страны в 1972 г.

Поэзия Иосифа Бродского сложна и отличается высокой культурой. Большое влияние на его творчество оказала А. А. Ахматова. Их встреча стала решающей. Поэтесса оказала ему большую поддержку, опекала его, видела в нем подражателя и наследника поэзии Серебряного века. Однако положение Бродского в этом качестве было сложным. Неблагоприятная обстановка в стране предопределила переход Бродского от «тоски по мировой культуре» к «свободному слову».

В своей лирике он обращается к античности, но античные герои в его стихах соответствуют обычным и в какой-то степени бытовым образам. Лирику Бродского отличает сложный синтаксис. Поэт і в своем творчестве обращается к таким поэтическим жанрам, как сонет и эклога («Осенний крик ястреба», «Рождественский романс»). В 1958 г. Бродский пишет стихотворение «Пилигримы», которое отличается особым художественным видением. В 1987 г. поэт удостаивается Нобелевской премии за вклад в литературу.

В своей поэзии Бродский обращается к вечным темам, библейским, в его творчестве возникают темы любви, родины. Не чужд его поэзии и авангард. Особенностью поэтики Бродского является то, что художественный язык его произведений образует целый спектр оттенков. Большую роль в поэзии Бродского играет прием контраста. Поэт сравнивает самые конкретные явления с явлениями общими.

Лирический герой стихотворений Бродского - это гигант, обозревающий с высоты птичьего полета то, что происходит внизу. Он находится между небом и землей, и все, что происходит «внизу», все К позиции социального устройства для него преходящи и проходящи. Важна только вечность, так как она К существует всегда. Основными образами-переживаниями поэзии Бродского являются звезды, небои т. д. Особую значимость приобретают образы, которые требуют философского осмысления (пустыня, тьма, воздух и т. п.). Это значит, что наряду с темами извечными (например, добра и зла) в поэзии Бродского появляется тема смерти, знаменуя собой трагическое начало.
В 1960-х гг. в лирике поэта возникают мотивы переустройства мира, потому что «мир остается лживым». В этот период Бродский пишет стихотворение «Я входил мимо дикого зверя в клетку». Оно входит в цикл «Век скоро кончится» («Век скоро кончится, но раньше кончусь я...»). Лирический герой этого стихотворения несет на себе отпечаток времени.

Перед эмиграцией Бродский в своем творчестве обращается к христианской идее. В его поэзии 1970-х гг. появляется свой библейский текст, в котором есть свой конфликт, свое развитие событий. Но на момент изгнания поэта из страны библейский сюжет исчезает из его поэзии. Позднее он вновь возвращается к этой теме, тогда появляются его «рождественские» стихи.
В стихотворениях «Рождественский романс» и «Рождественская звезда» лирические образы связаны с библейскими текстами.

Ему все казалось огромным: грудь матери, желтый пар из воловьих ноздрей, волхвы - Балтазар, Гаспар, Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.. Он был всего лишь точкой. И точкой была звезде. Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака, на лежащего в яслях ребенка издалека, из глубины Вселенной, с другого ее конца, звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

Стихотворение «Пилигримы» по своей стилистике похоже на стихи Н. А. Некрасова («И пойдут они солнцем палимы...»), в нем возникает мысль о вечности бытия («Мир остается вечным»). Образ поэта в этом стихотворении трактуется традиционно. Его роль - пройти по миру и что-то в нем улучшить. Мимо ристалищ капищ мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звезды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, - ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но все-таки бесконечным. И, значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. ...И, значит, остались только иллюзия и дорога. И быть над землей закатам, и быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам.

В стихотворении «Осенний крик ястреба» ведущим мотивом является мотив полета. Лирический образ - птица. Ястреб взмывает все выше и выше, где уже нет кислорода и нечем дышать. Осенний крик ястреба - это крик прощания. Дети внизу ловят «хлопья», не понимая, что это крылья птицы. Все выше. В ионосферу. В астрономически объективный ад птиц, где отсутствует кислород, где вместо проса - крупа далеких звезд. Что для двуногих высь, то для пернатых наоборот. Не мозжечком, но в мешочках легких он догадывается: не спастись. И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк, клюва, похожий на визг эриний, вырывается и летит вовне механический, нестерпимый звук, звук стали, впившейся в алюминий...

Бродский - поэт уникальный. Вклад его в русскую литературу, культуру неоценим. Он изменил течение и тональность русского стиха, придав ему другое звучание. Несмотря на все невзгоды, поэт прожил достойную жизнь, и, может быть, «судьба к нему оказалась щедрой».

Иосиф Бродский - один из самых молодых нобелевских лауреатов в области литературы (удостоен в 47 лет). Поэт родился и вырос в Ленинграде. Тема Ленинграда занимает значительное место в раннем творчестве поэта "Стансы", "Стансы городу", "Остановка в пустыне". Характерно начало "Стансов". В 1972 году Бродский вынужден уехать в США, где являлся почетным профессором ряда университетов. В США один за другим выходят его поэтические сборники: "Стихи и поэмы", "Остановка в пустыне", "В Англии", "Конец прекрасной эпохи"... В последние годы жизни Иосиф Бродский все чаще выступал как англоязычный автор. Для раннего поэта характерна динамика: движение, дорога, борьба. Она оказывала очищающее воздействие на читателей. Произведения этого периода сравнительно просты по форме. Граница между ранним и зрелым Бродским приходится на 1965-1968 года. Поэтический мир его как бы застывает, начинают преобладать темы конца, тупика, темноты и одиночества, бессмысленности всякой деятельности.

В этот период темой творчества поэта становятся любовь и смерть.

Однако любовной лирики в традиционном смысле у Бродского нет. Любовь оказывается чем-то хрупким, эфемерным, почти нереальным. Любовь часто видится как бы через призму смерти, сама же смерть оказывается весьма конкретна, материальна, близка.

В поэзии Бродского возрождаются философские традиции. Оригинальность философской лирики Бродского проявляется не в рассмотрении той или иной проблемы, не в высказывании той или иной мысли, а в разработке особого стиля, основанного на парадоксальном сочетании крайней рассудочности, стремлении к чуть ли не математической точности выражения с максимально напряженной образностью, в результате чего строгие логические построения становятся частью метафорической конструкции, которая является звеном логического развертывания текста. Оксюмороны, соединения противоположностей вообще характерны для зрелого Бродского. Ломая штампы и привычные сочетания, поэт создает свой неповторимый язык, который не сочетается с общепринятыми стилистическими нормами и на равных правах включает диалектизмы и канцеляризмы, архаизмы и неологизмы, даже вульгаризмы. Бродский многословен. Его стихотворения для русской поэзии непривычно длинны; если Блок считал оптимальным объемом стихотворения 12-16 строк, то у Бродского обычно стихотворения в 100-200 и более строк. Необычно длинна и фраза-- 20-30 и более строк, тянущихся из строфы в строфу. Для него важен сам факт говорения, преодолевающего пустоту и немоту, важно, даже если нет никакой надежды на ответ, даже если неизвестно, слышит ли кто-нибудь его слова.

Творчество Бродского метафизично, это микрокосмос, где уживается Бог и черт, вера и атеизм, целомудрие и цинизм. Его поэзия чрезвычайно объемна и - одновременно - разнопланова. Бродский, подобно Ахматовой и Мандельштаму, очень литературный поэт, у него много аллюзий на предшественников. Поэтический мир Бродского, по сути дела, оказывается квадратом, сторонами коего служат: отчаяние, любовь, здравый смысл и ирония.

Бродский был изначально умным поэтом, то есть поэтом, нашедшим удельный вес времени в поэтическом хозяйстве вечности. Оттого он быстро преодолел "детскую болезнь" определенной части современной ему московско-ленинградской поэзии, так называемое "шестидесятничество", основной пафос которого определяется... впрочем, Бродский отдал этому пафосу мимолетную дань, хотя бы в ранних, весьма банальных стихах о памятнике. В 1965 год Бродский формулирует свое кредо, оставшееся в силе до конца его жизни.

Свою деятельность поэт сравнивает со строительством Вавилонской башни - башни слов, которая никогда не будет достроена. В творчестве Бродского мы находим парадоксальное соединение экспериментаторства и традиционности. Этот путь, как показала практика, не ведет к тупику, а находит своих новых приверженцев. Ранняя смерть поэта прервала его жизненный путь, а не путь его поэзии к сердцам все новых и новых поклонников.

Будущий поэт родился в Ленинграде, который предпочؑА۠именовать Петербургом. В эссе «Меньше, чем единицы» Бродский посвящает много страниц описанию послеблокадного Ленинграда. По этим портикам и фасадам, и классическим, и эклектическим, и модернистским, он изучил историю культуры гораздо лучше, чем впоследствии по книгам. Но, не скрывает Бродский, на подмостках прекрасного города-музея шла жизнь, давящая людей своей централизацией, милитаризацией. Основной добродетелью граждан, в том числе школьников, считалось послушание. Школа дала Бродскому первые назойливо-бездарные уроки идеологии. В возрасте 15 лет будущий поэт бросает школу и занимается в дальнейшем самообразованием. Он считал, что с 8-го класса нужно начинать узкую специализацию, так как у молодого человека острый ум и прекрасная память, но ему приходится отводить время под изучение дисциплин, которые ему никогда больше не понадобятся.

Бродский выучил основательно два иностранных языка - английский и польский, впоследствии занимался переводами с них. Изучает философию, в том числе религиозную и метафизическую, конечно, нелегально. Безусловно, он занимается литературой, как официальной, так и неофициальной.

Бродский относит себя к поколению 1956 года, но не к «детям XX съезда», а к тем молодым людям, перелом в сознании которых осуществился под влиянием подавления «Будапештской осени» войсками ОВД. Многие мыслящие люди перестали верить советской пропаганде. Это было первым толчком к появлению диссидентских настроений. Одни уходили в легальную оппозицию, другие, как и Бродский, гораздо резче отрицали существующий порядок вещей.

В текстах Бродского с этого времени центральное место занимают глобальные категории. Писать он начинает в 16 лет и формируется как поэт в среде стихотворцев, начинающих свою деятельность в журнале «Синтаксис» (1958). Бродский читает свои стихотворения в кругу друзей, знакомых. Дарование поэта оценила Ахматова, дорогу в дом которой молодому поэту открыл его старший товарищ Евгений Рейн.

Несмотря на неофициальное признание, официальная публикация в СССР Бродского не ждала. С 16 лет он находится под надзором КГБ. Он четырежды арестовывается и в 1964 по надуманному обвинению подвергается психиатрическому обследованию, а затем по обвинению в тунеядстве получает 5 лет ссылки. Из-за протеста общественности (Ахматова, Шостакович) ссылка была сокращена до полутора лет. В ссылке он находился в 1964-1965 в деревне Норенской Архангельской области, где должен был заниматься принудительным трудом. Власть просчиталась, так как наградила Бродского ореолом мученика за интеллектуальную свободу. Отныне всё, что выходило из-под его пера, привлекало широкий общественный интерес. В 1965 выходит в США сборник «Стихотворения и поэмы», а в 1970 второй сборник «Остановка в пустыне». Общий объём написанного Бродским в 1956 - 1972 составил 4 тома машинописи.

Бродский подвергался преследованиям, хотя нельзя сказать, что политическая тематика занимала в его произведениях заметное место. Его поэзия носит интеллектулаьно-философский характер, однако трактовка вечных тем у него резко отличалась от принятой в литературе социалистического реализма, так как Бродский заявил о себе как поэт-экзистенциалист, возрождающий традиции модернизма, искусственно оборванные в период тоталитаризма, и своеобразно скрещивающий их с традициями до-постмодернистской классики. Бродский как бы синтезировал на модернистской платформе открытия различных художественных систем прошлого, так что его художественную ориентацию часто определают как неомодернизм.

«В поэзии молодого Бродского прорвалась тема экзистенциального отчаяния, - пишет Виктор Ерофеев, - захватывающая попутно темы расставания, разлук и потерь». В этой поэзии была ощутима некая вневременность, отрешённость, отсутствовал присущий творчеству шестидесятников исторический оптимизм. Напротив, оно очень пессимистично, проступают драматические и трагедийные ноты, иногда смягчённые иронией. Но и этот трагизм выступает не открыто, не форсированно, а как будто из подтекста, словно помимо воли автора, отнюдь не склонного демонстрировать свои душевные раны, очень сдержанного в выражении поэтических чувств и предпочитающего бесстрастный тон. На Бродского в этом плане очень большое влияние оказала англо-американская поэзия и прежде всего Т. С. Элиот. Бродский отмечал влияние, оказанное на него самим английским языком, по природе своей более холодным, нейтральным, отстранённым, выражающим рациональное, нежели эмоциональное, языком, в котором проявились черты английского национального характера. Бродский вносит в русский литературный язык, который в смысле выражения эмоционального и рационального занимает промежуточное положение, элементы англизированности - сдержанности, отстранённости. Он часто конструирует свои тексты по синтаксическим моделям не русского, а английского языка. Всё это вместе взятое придавало русскому языку новое качество. Бродский расширил возможности поэтического творчества за счёт ещё более глубинного подтекста, чем у Ахматовой, виртуозного пользования деталями. Бродский, как модернист, напоминал о многозначной природе поэтического слова, оказывающегося у него точкой пересечения многих смыслов.

Бродский ориентировался на прозаизацию поэтической речи. Во второй половине века поэзия ведущих западных литератур перешла к верлибру. Бесстрастно-отстранённый стиль был очень тесно слит с особенностями личности, он не был искусственной прививкой для Бродского и способствовал выявлению особенностей его мировосприятия. Бродский прежде всего поэт мысли. Рациональное начало в его личности и поэзии доминирует над эмоциональным. Не случайно, что большинство произведений Бродского - размышления о бытии и небытии, о пространстве и времени, о культуре и цивилизации. Повышенное внимание к вечным темам отражало стремление вырваться из ограниченного круга культурной жизни, в которую был замкнут рядовой советский человек. У Бродского значительны античный и библейский культурные пласты. Бродский акцентирует не слияние со своим временем, а размежевание. «Я памятник себе воздвиг иной // К постыдному столетию спиной».

Произведения Бродского отличает обязательная связь единичного и всеобщего. Сквозь конкретные формы времени проступает вневременное, бытийное, вечное. Интонацию Бродского нельзя спутать с чьей-либо ещё. В ней проступают устоявшийся скепсис, ирония, меланхолия как привычная тоска. Свою душевную муку Бродский прячет, он сдержанно-невозмутим, гордо-презрителен и даже насмешлив. Подчас этому служит гаерский тон, играющий роль маски: «Греческий принцип маски нынче снова в ходу».

Произведения первого периода отразили нонконформизм личности, готовой отстаивать своё «я» до конца, ищущей жизненное предназначение на путях экзистенциализма, своеобразно понятого стоицизма. По экзистенциализму, главное определение бытия - его незамкнутость, открытость к трансценденции. Трансценденция - выход за пределы, в философии экзистенциализма под трансцендированием понимается выход за пределы своего «я» в сферу чистого духа. Этот выход считается спасительным, ибо, приходя в мир, человек становится жертвой объективации и начинает осознавать свою жизнь бессмысленной. Как фактор, позволяющий вырваться из мира объективации, где господствует необходимость, и рассматривается экзистенцирование посредством трансцендирования.

Стремясь духовно осободиться от тисков тоталитаризма, Бродский всё более и более проникается экзистенциалистским мироощущением. На вопрос журналиста, что повлияло на становление его характера: «Когда мне было 22 или 23 года, у меня появилось ощущение, что в меня вселилось нечто иное и что меня не интересует окружение... в лучшем случае как трамплин...» Иллюстрация тенденции ко всё большей автономии. «Рано или поздно наступает момент, когда на вас земное притяжение перестаёт действовать». Внутренняя жизнь поэта, в которой преобладает трансцендирование, заслонила внешнюю жизнь. Физически будучи в мире земном, большую часть времени Бродский проводил в царстве чистого духа. Преследуемый властью, Бродский как поэт и личность превращается постепенно в самодостаточную замкнутую систему. Отчуждение от мира, как показал исследователь Лурье, было для Бродского единственным вариантом обретения духовной свободы. «Преувеличен внутренний наш мир, а внешний, соответственно, уменьшен» - доносит властям слова автобиографического героя его сосед по психиатрической лечебнице в поэме «Горюнов и Горчаков».

Постепенно внешний мир (под влиянием ссылки) у Бродского стал олицетворяться образом пустыни. Пустыня в произведениях Бродского - метафора пустой, бессмысленной жизни, которую поэт приравнивает к духовному небытию. Это жизнь массовых людей тоталитарного общества, которая у человека мыслящего вызывает неизбывное одиночество. Пейзаж пустыни у Бродского не случайно абсолютно без людей. Начиная с поэмы «Исаак и Авраам» пейзаж пустыни оказывается и бесплодным. «Холмы, холмы, нельзя их счесть, измерить...» Такова реакция Бродского на постепенное свёртывание оттепели. Бродский показывает, что идущий по пустыне проваливается в песок, стоит на месте и может даже погибнуть.

«Без компаса прокладывая путь, // Я пользуюсь альтиметром гордыни» - «Зимняя почта». Лирический герой - путешественник по огромной местности без всяких ориентиров, где человек, чтобы не погубить себя как личность, должен слушаться исключительно разума и нравственного чувства. Путешествие сквозь пространство служит метафорой жизненного пути - пути человека сквозь время. «Назидание» (1987) - жизненный путь уподобляется подъёму по горным тропам и кручам Азии. Это очень тяжёлый путь, но главное - если даже достигнешь вершины, важно, чтобы не началось головокружение.

Через всё «Назидание» проходит мотив недоверия к миру, где спящего могут зарубить, а голодного и раздетого выбросить на мороз. Всё это варианты расправ над человеком, выбравшим в жизни собственный путь. В таком мире полностью надеяться можно только на самого себя. Но это и реальная возможность выжить и состояться. Отсюда характерный для Бродского культ индивидуализма. Бродский стремится лишить это понятие негативного ореола и воспользоваться индивидуальностью как противовесом «охлосу» - коллективу, основе массового общества. Иногда Бродскому даже будущее видится как империя масс. «Будущее черно, // но от людей, а не // потому, что оно // чёрным кажется мне». Такое будущее запрограммировано на исчезновение индивидуальности. Своё творчество Бродский характеризует как «арию меньшинства». «Идея об экзистенциальной уникальности каждого заменяется идеей личной автономии». Индивидуализм Бродского можно рассматривать как синоним принципа личности как верховной ценности общества. Этот принцип, показывает Бродский в эссе «Путешествие в Стамбул», чуждо традиции Востока, воспринятой и в СССР. Убедившись, как жестоко расправляется власть и масса с теми, кто отличаается от них, Бродский изображает себя в «Новых стансах к Августе» человеком, у которого душа пропорота насквозь. В стихотворении «Разговор с небожителем» существование в условиях тоталитарного общества Бродский сравнивает с ежедневной бесконечной Голгофой. Речь, конечно, о Голгофе нравственной. Лирический герой уподобляется мученику. Сама жизнь - прежде всего боль, а человек - «испытатель боли».

Бродский изображает последствия своей травмированности всеми нормами, регламентирующими существование тоталитарного государства и обнажившимися в период послеоттепельного двадцатилетия. «Началось отстранение от самого себя... По тем временам это было нечто вроде self-defence». Бродский приходит к самоотстранению как своеобразному наркозу. Отсюда и в творчестве Бродского появляются отстранение и самоотстранение: «Я от себя хочу отгородиться». На свои страдания поэт начинает смотреть, как некий исследователь, со стороны. Это взгляд сначала на себя в зеркало, и вместе, отдаляясь от себя в сторону, поэт отстраняется и от источника боли. Со временем это самоотстранение становится привычной литературной особенностью Бродского. «Мексиканский дивертисмент»: «Так при этом взираешь на себя - ниоткуда».

Иногда Бродский смотрит на себя с очень высокой и очень отдалённой точки зрения, например, глазами ангела («Разговор...»). Это идеальная, предельно объективная точка зрения. Самоотстранения Бродскому недостаточно. Между собой и жизнью он помещает феномен смерти. Трагедия конечности бытия в восприятии Бродского затмевает все переживаемые им драмы. Перенести разрыв с любимой, расставание с родиной ему помогает сознание того, что каждого ждёт разлука с миром. Больший ужас перекрывает меньший, в какой-то степени нейтрализует его и помогает его вынести. Смерть как неотъемлемый компонент бытия занимает значительное место в произведениях Бродского. Для раннего периода его творчества характерен эпитет «чёрный». Бродский наделяет смерть прозаическим обликом. Само время, по Бродскому, создано смертью. «Человек есть конец самого себя и вдаётся во время». Сквозь призму конечности, смертности оценивает поэт и сам феномен жизни. «Жизнь - только разговор перед лицом молчания». Обычный пейзаж под рукой Бродского может перерасти в его философские размышления, в которых будет представлен и компонент смерти. Поэт подчёркивает, что душа, измученная переживаниями, как бы истончается. Восприятие жизни как движения к смерти накладывает на стихотворения Бродского оттенок меланхолии и некоторой отстранённости от повседневного. Бродский стремится взглянуть за край и предположить, что ждёт нас после смерти. Поначалу поэт ещё допускает возможность существования жизни за гробом. «Письмо в бутылке» (1965): «Когда на скромном своём корабле... отправлюсь в великое может быть». Есть у него и чисто символистские представления о жизни как сне во сне, а смерти - как воскрешении в царстве ином. Постепенно Бродский начинает подвергать рационалистическому осмыслению и истолкованию известные религиозные и философские концепции.

«Памяти Т. Б.»: «Ты первой ушла в ту страну... где все - мудрецы, придурки - все на одно лицо». Следовательно, и узнавание, и встреча за гробом невозможны. Описание загробного мира бесчисленных двойников не может не заставить содрогнуться.

Ад и рай трактуются у Бродского не в традиционном ключе. Ад - совокупность тех мучений и тягот, которые могут выпасть на долю человека в самой жизни. Образ рая с ходом времени эволюционирует в сторону всё более критичного восприятия религиозной модели вечной жизни. Первоначально это библейская идиллия: «Авраам и Исаак» - воссоздаётся идеальный пейзаж, в котором героям является бог в образе небесного куста.

«Колыбельная Трескового мыса» - сверхкритическая оценка рая как места бессилия и тупика, ибо в раю, как он представлен в основных мифологиях, отсутствует всякое развитие и творчество, а если поэт не может заниматься творчеством, то какой же это для него рай? Этот главный дефект райской утопии обесценивает её в глазах поэта, выявляет её ущербность. Найман характеризует Бродского как «поэта без рая».

Бродский даёт собственную идеальную модель бытия, которая, по его представлению, лучше рая. Важнейшие признаки - безграничность, одухотворённость, совершенство, творческая активность как основная форма жизнедеятельности, не имеющая пределов устремлённость ввысь. Этот мир иной существует в сознании поэта и является для него более важным, чем мир земной. Образные обозначения - метафоры звезды, «той страны», «там». Поэт чувствует себя подданным «той страны». В стихотворении «Сонет» (1962) лирический герой живёт одновременно в реальном и идеальном. Реальный мир характеризуется тюремной метафористикой, а идеальный мир - мир сладостно-возвышенной грёзы. Туда, в высшее измерение, и стремится душа лирического героя:

А я опять задумчиво бреду

с допроса на допрос по коридору

в ту дальнюю страну, где больше нет

ни января, ни февраля, ни марта.

Герой выходит за границы своего «я» в сферу чистого духа. Устремлённость в мир иной, когда творческое воображение сливается с трансценденцией, в образном плане воссоздаёт «Большая элегия Джону Донну». Если вспомнить слова Бродского, что литературное посвящение - это и автопортрет пишущего, то следует признать: описание надмирного полёта души Джона Донна одновременно изображает и запредельный полёт души автора произведения:

Ты птицей был и видел свой народ

повсюду, весь, взлетал над скатом крыши.

Ты видел все моря, весь дальний край.

И Ад ты зрел - в себе, а после - в яви.

Ты видел также явно светлый Рай

в печальнейшей - из всех страстей - оправе.

Ты видел: жизнь, она как остров твой.

И с Океаном этим ты встречался:

со всех сторон лишь тьма, лишь тьма и вой.

Ты Бога облетел и вспять помчался.

Пространство стихотворения - это пространство культуры, духовности. И здесь сквозь века один поэт слышит другого поэта, в чьей муке узнаёт собственную. Сближает одного и другого оплакивание смертного удела человека. Если, по Донну, земная жизнь - ад, то Бродский уподобляет её уже идущему страшному суду, который люди умудряются проспать. Мотив беспробудного сна, которым охвачено буквально всё на земле, - сквозной. Не случайно даже живые в авторском описании не отличаются от мёртвых. Спят и добро и зло, и бог уснул - всё спит, и над землёй идёт снегопад, покрывающий землю как будто белым саваном. Единственное существо, которое, по мысли Бродского, в это время не спит, - поэт (Джон Донн), чья цель - создать идеальный мир, более прекрасный, чем все когда-либо придуманные. Пока на земле пишутся стихи, подчёркивает Бродский, жизни не суждено прекратиться.

Ощущение своего пребывания на большой высоте, в мире чистого духа, даёт большой подъём лирическому герою, это самая сладостная форма отстранения, к которой прибегает в жизни и творчестве Бродский. Мир иной - реальность его сознания. Нигде он не пишет, что, может быть, попадёт в него после смерти. Со временем в стихах утверждается безыллюзорный взгляд на вещи («Похороны богов», «Песня невинности, она же опыта»). В последнем случае Бродский использует форму хора, предоставляя слово «невинным» и «опытным» массовым людям, то есть оптимистам и пессимистам. Безмятежный взгляд первых на будущее, по Бродскому, граничит с идиотизмом, взгляд других - с нигилизмом и смертью духа. Роднит тех и других потребительское отношение к миру.

1: «Соловей будет петь нам в зелёной чаще, // мы не будем думать о смерти чаще, // чем вороны в виду огородных пугал».

2: «Пустота вероятней и хуже ада, // мы не знаем, кому рассказать, не надо».

Обе точки зрения, по Бродскому, анормальны. Преобладает ирония к тем, кто не попытался создать ничего, что бы пережило их самих.

Личность, оставляющая после себя не пустоту, а культурное достояние - эта проблема появляется в стихах на смерть Томаса Стернза Элиота. Стихотворение начинается как скорбный реквием, а заканчивается торжественным апофеозом человеку, который сделал так много для двух культур. Две родины изображаются у Бродского в виде окаменевших от горя надгробий, которые стоят по сторонам могилы.

Ты ушёл к другим, но мы

называем царством тьмы

По Бродскому, Элиот ушёл в мир культуры, которая продолжает существовать и после его физической смерти. Душа поэта избегает тления.

Бродский «примеривает» и собственную смерть. Этот опыт рождает понимание того, что смерть преодолима символическим бессмертием духа. Бессмертие для Бродского - оправдание жизни. Если ты остался, значит, ты что-то очень важное и ценное создал. Средство достижения бессмертия - поэзия. «Происходит странная метаморфоза... и остаётся от человека лишь часть - часть речи». «Розно с вами мы пойдём» (обращение к стихам). В стихи свои Бродский вкладывал всё лучшее, чем обладал:

Вы и краше и добрей. Вы твёрже

тела моего. Вы проще

горьких моих дум - что тоже

много вам придаст сил, мощи.

Получается, что основы своего бессмертия любой человек закладывает ещё на земле, если он проживает полноценную творческую жизнь, он в какой-то форме готовит собственное бессмертие. Категории жизни и смерти для Бродского, как и для Цветаевой, оказываются лишены традиционного значения: это различные формы бессмертия.

Право, чем гуще россыпь

чёрного на листе,

тем безразличней особь

к прошлому, к пустоте

в будущем. Их соседство,

мало проча добра,

лишь ускоряет бегство

по бумаге пера.

Самым важным считает Бродский создание из временного, преходящего - вневременных ценностей. У зрелого Бродского психология сына вечности. Он смотрит на себя в том числе и из будущего. Будущее - тоже зеркало, которое не лжёт. Для Бродского взгляд на себя из далёкого будущего принципиально важен. «В те времена в стране зубных врачей я жил» (о первом периоде эмиграции). Речь идёт о дне сегодняшнем, а используется форма прошедшего времени, как будто для поэта это минувшее. «Они {ангелы} наслаждаются драмой из жизни кукол, чем мы и были, собственно, в наше время».

Такой взгляд позволяет трезво оценивать не только самого себя, но и современный мир и свой век. Зоркость поэта демонстрируют антитоталитарные стихотворения конца 1960-х - начала 1970-х годов. Они показывают в лирическом герое человека, опередившего своё время и обладающего смелостью обнародовать свои мнения. Это тексты так называемого «римского цикла» - «Anno Domini», «Post aetatem nostram», «Письма римскому другу», в которых, посредством сближения порядков, господствовавших в Риме, с теми, которые господствуют в Советском Союзе, Бродский обнажает имперский характер политики СССР. Рим - метафора СССР, берущая корни в идее России как третьего Рима. Себя Бродский сознаёт римлянином, то есть, не в последнюю очередь, стоиком и патрицием духа. Своего рода диптих образут стихотворения «Anno Domini» и «Post aetatem nostram». («Наша эра» и «После нашей эры».) Указание на иносказательный характер: Бродский хочет сказать, что Советский Союз вернулся к дохристианским временам и отбросил ценности, созданные человечеством под влиянием христианства.

Важнейшая черта этих текстов - двуплановость, когда сквозь образ имперского Рима проступает современная жизнь. Смысл истории - в существе структур, а не в декоруме, подчёркивает Бродский. Он пишет от лица древнеримского поэта эпохи «серебряной латыни» и воссоздаёт празднование рождества в одной из провинций. Отдельные картины выписаны как бы живописцем. Произведение, вообще-то ничего не критикующее, проникнуто страшной тоской стеклянно-пустых глаз черни и подобострастных глаз пресмыкающейся перед наместником элиты.

Гораздо более критичен Бродский в «Post aetatem nostram», где описывает имперские ритуалы, символизирующие подобострастие, готовность на предательство. Сттоль же иронически изображается энтузиазм масс, радостно приветствующих своего деспота. Много тоскливого в этом произведении. Бродский опровергает миф о движении вперёд и пользуется метафорой триремы, застрявшей в канаве. Появляется мотив остановившейся в своём движении жизни, который развивается и в других текстах («Конец прекрасной эпохи»), где Бродский уже отказывается от римского антуража. Пороки системы представлены наглядно, в обобщённых аллегорических образах, поэт даёт групповой портрет нравственных монстров и уродов и аллегорически изображает Советский Союз как страну дураков.

В 1972 году Бродский завершил «Письма римскому другу». Это программа духовного выживания для тех, кто не повредился в рассудке и сохранил здравый ум и чувство человеческого достоинства. Бродский использует литературную маску древнеримского поэта Марциала, прославившегося сатирической едкостью и отточенным лаконизмом своих эпиграмм. У Марциала возник конфликт с властью, и на старости лет он вернулся в захолустье, избрав образ жизни частного лица, предпочитающего безвестность унижению. Маска человека немолодого, умудрённого, избранная 32-летним Бродским, является одним из средств самоотстранения. В самом деле, накопленные за жизнь этико-философские наблюдения Бродского отливаются здесь в форму сентенций, замечаний. Автор использует эпистолярную форму, что позволяет скрепить разноплановый материал в единое целое. Трезво-скептический взгляд на вещи не отменяет благодарного отношения к тому, что делает жизнь прекрасной. Любовный взгляд героя обращён на море, горы, деревья, книгу Плиния Старшего. Понимание высочайшей ценности жизни пронизывает всё произведение.

Бродский предаётся ироническому философствованию, задавая своим друзьям, к которым адресуется от лица Марциала. Чувствуется, его не очень сильно беспокоит, что происходит в столице, так как ему известно, каковы тираны и их подобострастные прислужники. На самом деле героя стихотворения волнует больше всего вопрос о стоящей на пороге смерти. Вначале эти рассуждения возникают в рассказе о посещении кладбища. Герой пытается представить, что будет в мире после того, как он умрёт? Всё останется на своих местах, горы, море и деревья, и даже книга. Бродский выявляет трагедийную подоплёку человеческого бытия, вне зависимости от того, где живёт человек и кто он. Чувство всечеловеческой солидарности, основанной на осознании общности трагедии, под которой существует человек, должно, по мысли поэта, способствовать прогрессу на земле. Пока же такого единения не произошло, поэт учит, как жить в условиях несвободы.

Наряду с образом римлянина-стоика, появляется и образ грека. Первоначально это Тезей («К Ликомеду на Скирос»), вступивший в борьбу с Минотавром. Далее - образ грека, который,живя в Римской империи, не желает быть ни дураком, ни стоиком. Появляется мотив бегства.

В 1972 году Бродский был вызван в ОВИР и там ему было объявлено, что либо он уедет на запад, либо его отошлют на восток. Бродский воспринимался как неформальный лидер запрещённой литературы. Все документы на отъезд были оформлены за три дня, значит, акция была спланирована заранее. (Как и других оппозиционных авторов, Бродского выслали.)

В первой опубликованной за границей статье («Оглянись без гнева») Бродский, по его же собственным словам, отказывается мазать дёгтем ворота родины. Он говорит, что не только много плохого пережил в своей стране, но и много хорошего: любовь, дружба, открытия в области искусства. У него негативное отношение к режиму, а не отечеству. Бродский сравнивает положение неофициального, самостоятельно мыслящего художника в СССР и на западе и приходит к выводу, что они пытаются оба прошибить стену. В СССР стена отзывается таким образом, что причиняет опасность жизни художника. Здесь, на Западе, показывает Бродский, стена не реагирует вообще, что очень болезненно сказывается на психике творца. «Скажу правду, не знаю, что хуже». Бродскому заново нужно завоевать чужую и не слишком заинтересованную в поэзии аудиторию. Чтобы хорошо писать, подчёркивал Бродский, надо великолепно знать язык, на котором пишешь. В эмиграции прекращается подпитка языковой стихии, человек, который отрывается от страны, рискует стать старомодным.

В дальнейшем роль улицы у Бродского стали играть другие приехавшие из России эмигранты. «Раньше в Петербурге я половину из них и на порог бы не пустил». Теперь он стал общаться с приезжими только для того, чтобы улавливать особенности их языка.

Для писателя, согласно Бродскому, возможна только одна форма патриотизма - его отношение к языку. Создатель скверной литературы в этом смысле - предатель, а настоящий поэт - патриот. Статья Бродского завершается утверждением, что, меняя одно место на другое, человек меняет один тип трагедии на другой.

За границей, по приглашению Карла Проффера, Бродский поселяется в Анн-Арборе, совершенствуется в английском языке и работает в должности поэта при Мичиганском университете. Содержать эту должность могли себе позволить только самые богатые университеты мира («ни одна страна не глупа настолько, чтобы не выращивать собственную культурную элиту, и в некоторых университетах США есть такая должность»). Поэт раз в неделю встречается со студентами и общается с ними в очень свободной форме. Он читает им свои стихи, старые либо новые, стихи других поэтов, которых студенты недостаточно знают, читать лекции о литературе, русской или американской, или просто общаться. Обычно приглашаются на такую должность очень значительные фигуры, позволяющие расти личности студента. Русский язык остаётся у Бродского основным, однако со временем он настолько усовершенствовал свой английский язык, что смог писать по-английски. Он стал русско-американским автором. На английском языке преобладает проза, эссеистика, статьи. Русский он сохраняет для поэзии. Это теперь главное средство самоидентификации, и теперь уже русский язык в англоязычном сообществе играет для Бродского роль остраняющего средства.

Самыми болезненными были первые годы. Бродский этих лет напоминает растение, которое ушло корнями в землю, а его вырвали и пересадили на другую почву, и непонятно, приживётся ли оно. Внешне благополучное течение жизни поэта резко контрастирует с состоянием эмоционально-психологической комы, которое впервые в мировой литературе воссоздал Бродский. Выражаясь метафорически, поэт чувствует себя как бы мёртвым. В стихотворении «1972»: «Это не разум, а кровь всего лишь». Поэт уподобляет себя тени, которая осталась от человека. Эмиграция несла с собой не только свободу, но и разрыв всех привычных связей. Всё, что было дорого для человека, было у него отнято. У Бродского возникло ощущение зависания в пустоте, и это потрясение было настолько непомерным, что вело к временному параличу души. Ближе всего к случившемуся с Бродским подошёл Лурье, который говорил, что поэзия эмигранта Бродского - записки человека, который совершил самоубийство. Скоропанова считает, что корректнее говорить об убийстве. «Сильная боль, на этом убив, на том продолжается свете». Поэт оглушён, убит, ничего не чувствует, это высшая степень страданий, когда человек страдает настолько, что теряет возможность эмоционально это выражать. Самоотчуждение, использование метафористики со значением неподвижности, мертвенности, когда Бродский смотрит на себя со стороны и только фиксирует передвижения в пространстве. Нередко он пишет о себе в третьем лице, как в стихотворении «Лагуна»: «Постоялец, несущий в кармане граппу, совершенно никто, человек, как все, потерявший память, отчизну...» Переутомление от нервного шока. Бродский отделяет собственное тело от души и делает его самостоятельным персонажем: «Тело в плаще обживает сферы, где у Любови, Надежды, Веры нет будущего». Это не тот человек, который был в молодости, это перестрадавший и продолжающий болезненно осознавать себя поэт. Не случайно в одном из стихотворений лирический герой смотрит в зеркало и видит одежду, но не лицо.

Бродский часто использует метафористику развалин, руин, обломков. Храм его души и сравнивается с развалинами, осколками. Страдания сравниваются то ли с контузией при бомбардировке, то ли с лучевой болезнью. Иногда своё лицо Бродский уподобляет развалине. Все, кто его знал, отмечают, что Бродский очень быстро состарился. Отсюда же проистекает большое место серого цвета в творчестве Бродского 1970-х годов. Серая окраска имеет антиэстетический статус. Кроме того, в произведения Бродского проникает мотив стужи, оледенения, ему как будто всегда холодно. Мотив холода органически переплетается с мотивом одиночества, которому в эмигрантском творчестве Бродского принадлежит исключительное место: в сборниках «Часть речи» (1975-76), «Осенний крик ястреба» (1976-83), «К Урании» (1984-87), «Жизнь в рассеянном свете» (1985-86). Где бы ни был показан лирический герой, он всегда один. Не с кем разделить «ломоть отрезанный стихотворенья». Если в России был отклик на его стихи (Лимонов вспоминает, как в Харькове студенты учили наизусть Бродского за ночь, чтобы у них не обнаружили тексты), то за границей - тотальная отчуждённость. Появляется у Бродского и «совершенно секретная» мысль о смерти, о самоубийстве, настолько тяжёлым было его морально-психологическое состояние. В «Барбизон Террас» описывается приезд поэта в небольшой американский город. Он заселяется в отель, раскладывает вещи и вдруг, внезапно обессилев, взглядом ищет крюк люстры. Адекватом того психологического вакуума, в котором себя ощущает поэт, становится пустота. Такую трансформацию в позднем творчестве претерпевает образ пустыни. «Речь моя обращена... в ту пустоту, чьи края - края обширной пустыни». Пустота - и метафора жизни в США. Поэт вовсе не идеализирует эту жизнь и изображает США как империю обезличенных масок. Конечно, не такую же пустую жизнь, как советские люди, ведут американцы, они более обеспеченны, но и там «за сегодняшним днём стоит неподвижное завтра». Перемены вносит только смена времён года. О том, как он существует в этом вакууме, в этой бездуховной среде, Бродский рассказал во многих стихотворениях, в том числе «Квинтет» (1977):

Теперь представим себе абсолютную пустоту.

Место без времени. Собственно воздух. В ту

и в другую, и в третью сторону. Просто Мекка

воздуха. Кислород, водород. И в нём

мелко подергивается день за днём

одинокое веко.

У Бродского в результате переживаний появился нервный тик, о чём он пишет достаточно отстранённо, хотя это физическая реакция организма на боль души. Выражает переживания души Бродский косвенными средствами. Можно говорить о том достоинстве, с которым Бродский свою боль переносит. Однако в некоторых текстах, как в «Ниоткуда с любовью», боль вырывается наружу, и герой как бы криком кричит.

Настоящего облегчения не приносит Бродскому и перемена мест. Он побывал в нескольких десятках стран мира и создаёт как бы портреты многих крупных городов и стран. В своей совокупности они образуют образ современной урбанистической цивилизации, всё более унифицирующейся и космополитизирующейся (одинаковые аэропорты, гостиницы) и тем не менее несущей с собой отчуждение. Бродский замечает: «Мир сливается в длинную улицу, на которой живут другие». Характерно для произведения Бродского этого типа почти полное отсутствие в них человеческих фигур, если и появляется, то сам лирический герой. Преобладает изображение неживого: домов, асфальта, барж. Живое, если и появляется, нередко в изображении Бродского не отличается от мёртвого. Плохо и то, что люди по существу не отличаются друг от друга. В них не развита или убита индивидуальность. Может быть, по этой причине очень сильна некоммуникабельность.

«В одинокой комнате простыню комкает белая (смуглая) просто ню».

Выявляется неодухотворённость, неодушевлённость западного мира как его определяющая черта. Понятие пустоты получает в произведениях Бродского фундаментальное значение. «Наверно, после смерти пустота» (раньше) - а теперь пустота стала аналогом прижизненной смерти. Свою жизнь поэт соотносит с вечными категориями бытия. Течение времени, не имеющее начала и конца, было, есть и будет. Современность - только сгущение времени в объекты материального мира. Получается, что каждый человек, живя в современности, существует и в вечности, но не у каждого есть психология сына вечности. «Кентавры»: в каждом человеке две ипостаси, материальное и духовное, настоящее и будущее, жизнь и смерть. Определяющими, по мысли Бродского, для человека должны быть категории вечности. Человека Бродский сравнивает с солнцем, которое, даже погаснув, ещё миллионы лет будет посылать свои лучи в другие уголки вселенной.

По-своему преломляет Бродский положение философии Хайдеггера, основоположника экзистенциализма, сильно повлиявшего на мировую философию и литературу. Согласно философии Хайдеггера, сосредоточенность на будущем даёт личности подлинное существование, тогда как перевес настоящего приводит к тому, что мир вещей перевешивает для человека сознание его конечности. «Ничего на земле нет длиннее, чем жизнь после нас». Бродский хочет, чтобы человек представил своё существование в мировом процессе, выступал не как марионетка своего времени.

У Хайдеггера же Бродский воспринял представление о языке как доме бытия, который говорит нами через поэтов, являясь историческим горизонтом понимания. Поэзия владеет интуитивным и трансцендентальным способами познания. Зависимость поэта от языка, по Бродскому, абсолютная и в то же время раскрепощающая. «Язык обладает колоссальным центробежным потенциалом. Поэт есть средство существования языка. Ирония для безразличие, проявляемые поэзией к государству, часто к политике - это безразличие будущего, которое всегда представляет собой поэзия, к прошлому. «Философия государства, его этика, не говоря об эстетике, - всегда вчера». Посредством языка поэт творит категорию прекрасного, которое «не кусается, это слепок самосохранения с человеческого инстинкта». Свою жизнь Бродский посвящает созданию более совершенных форм бытия, прежде всего бытия духовного, чтобы не нарушался исторический процесс и не омассовлялась психика человека.

Из всего, чем Бродский владел, у него не был отнят только талант, умение создавать прекрасное. И за границей, в чужом месте, перед ним такой же лист бумаги. «Этот белый, пустой лист бумаги заполняется строками. Пустота побеждается творчеством». Вот формула, которую предлагает Бродский для борьбы с пустотой. Подлинное бытие теснит небытие, устремляясь в вечность. Творчество было единственной нитью, связывающей Бродского с реальностью, и именно творчество, как узнаём мы в стихотворении «Новая жизнь» (1988, после вручения Нобелевской премии), помогает ему избежать катастрофы. Бродский, тем не менее, оценивает себя и сделанное достаточно критично. По-видимому, творчество его не обладало такой силой, чтобы стереть всё зло с лица земли. Суд Бродского над самим собой гораздо строже чьего бы то ни было суда. Может быть, сам автор разочарован именно теми текстами, которые нам нравятся. Это неизбежно для мыслящего человека, предъявляющего к себе повышенные требования. В статье, посвящённой Достоевскому, Бродский отмечает, что всякое творчество начинается как стремление к самосовершенствованию, в идеале - к святости. Но на определённом этапе художник слова замечает, что перо его достигло большего успеха, чем его душа. И тогда он ставит задачей максимально сократить разрыв между творчеством и личность. Таким образом, на первый план выходит проблема нравственного самосовершенствования. «Над чем Вы сейчас работаете?» - «Работаю над собой».

С годами Бродский отчётливее осознаёт общественно-историческое значение того дела, которому посвятил себя. «В истории нашего вида книга - феномен антропологический... Книга является средством перемещения в пространстве опыта со скоростью переворачиваемой страницы. Перемещение это становится... бегством от общего знаменателя... в сторону личности, в сторону частности». Отсюда отношение Бродского к литературе как к высшей цели нашего вида, ибо она стимулирует превращение человека из общественного животного в личность. И владычеству безликой массы писатель противопоставляет «апофеоз частиц» свободных индивидуальностей, носителей полноты человеческих потенций. С большой силой выражена трагедия личности в эпоху массового тоталитарного строя. Вскрыта роль культуры и искусства как стимула саморазвития, самосозидания, самосовершенствования.

Пять книг стихов Бродского переведены на английский, изданы книги эссеистики. Исследователи отмечают, что круг читателей за рубежом не очень широк, но зато среди его читателей очень крупные и значительные фигуры мировой культуры. Действительно, со временем Бродский начинает восприниматься как самый крупный поэт России второй половины века.

Последние 17 лет Бродский живёт в Нью-Йорке, в Гринич-Вилидж, и каждую весну ведёт курс по литературе. Поэт женился и назвал дочь Анной-Мариной в честь Ахматовой и Цветаевой. На события крушения тоталитаризма в СССР Бродский откликнулся позитивно и сказал, что ему впервые не стыдно за бывшую родину. Вместе с тем фарс перестройки заставил его создать постмодернистский иронический текст по материалам советской печати «Перестройки».

Бродский стал основной фигурой поэзии третьей эмигрантской волны.

Надо сказать, что среди представителей русского зарубежья Бродский затмил не всех талантливых поэтов. Это Наум Коржавин, Юрий Тугановский, Бахыт Кенжеев, Дмитрий Бобышев, Лев Лосев. Среди них, как и среди поэтов метрополии, есть реалисты, модернисты, постмодернисты. В их творчестве самое большое место занимает архетип дома как архетип покинутой родины. Например, книга Наума Коржавина называется «Письмо в Москву». Поэт признаётся, что пишет не для западного читателя, не для зарубежного. Он мыслями и чувствами на своей бывшей родине, и всё то, что создаёт в годы эмиграции, воспринимает как письмо русскому читателю, надеется, что его тексты для чего-то понадобятся, помогут выстоять и сформироваться.

Тугановский называет свой цикл стихотворений «Посвящается родине». Тугановский был человеком глубоко религиозным, контактировал с Солженицыным и воспринял от него почвенническую идеологию. Будущее России он видит в почвенническом выражении. Каким бы оно ни было, Тугановский желает России счастья.

Бахыт Кенжеев («Осень в Америке») показывает, что любой писатель-эмигрант очень одинок. Кенжеев жил в Канаде уединённо. Он подчёркивает отчуждённость людей мира, доказывает, что это непреодолимо, а себя называет в связи с этим «братом мировой скорби». В одном из стихотворений он изображает себя человеком, сидящим в таверне, глядящим на океан, чьим спутником становится только тишина. Казалось бы, такой отрыв от родины, такое одиночество, - и жизнь должна казаться бессмысленной, но этого не происходит. Этот холод, эту пустоту он пытается согреть своим дыханием через стихи. Он уверен, что через творчество он наращивает пласт культуры, воздвигает некий нравственный барьер, который не позволит новому Каину убить нового Авеля. Для литературы русского зарубежья в целом характерны историко-культурные мотивы. Если родной дом далеко, то какой дом близко? Для многих эмигрантов таким домом стала русская культура. Многие апеллируют к ней. Иногда это приводит к деконструкции культурного интертекста. Так произошло в «Русских терцинах» Дмитрия Бобышева. Он говорит, что Блоку удалось увидеть, как русский народ «гульнул» (революция, гражданская война), но потом народ снова впал в рабство. «Увидим ли его в духовной силе?» Если даже многие в СССР обмануты пропагандой, показывает Бобышев, есть в России и праведники (отсылка к Солженицыну и пословице «Не стоит село без праведника»). Называя себя родным сыном России, Бобышев пытается сказать правду о двадцатом веке.

Постигает через классику своё время и поэт Лев Лосев. Он апеллирует к Пушкину. «Песнь Вещему Олегу» - новая версия истории, где Россия - родина не только русских, но и хазар, и татар, и всех прочих, которые с ходом времени обрусели. Продолжая Пушкина, поэт, чей лирический герой - хазар, говорит, что вещий Олег хоть и сбирается сжечь сёла и нивы, но, может, не стоило бы? В произведении «Маяковскому» Лосев частично цитирует на свой лад стихотворение «Рассказ литейщика Козырева». Опровергается представление о том, что будто бы у каждого человека в СССР отдельная квартира. Квартира, «в которой можно свободно заниматься любовью», - мечта советского человека. Только после того, как это осуществится, можно будет сказать, что советская страна - «подходящее место для жизни». С помощью классиков Лосев развенчивает мифы.

Произведения эмигрантов наращивали тот культурный слой, без которого подлинное обновление жизни невозможно. Они пришли к отечественному читателю в 1990-е годы.

Наряду с экзистенциальными формами модернизма, разрабатывается и авангардизм.