Личную жизнь выдающего советского инженера-конструктора, главного организатора ракетно-космической техники и ракетного оружия, основоположника отечественной космонавтики нельзя назвать спокойной и безоблачной, и во многом причина заключалась в его характере.

Первая жена Сергея Королева Ксения Винцентини была его первой юношеской любовью. У Ксении всегда было много поклонников, и чтобы завоевать ее благосклонность, Сергей был готов на самые безрассудные поступки - даже делал стойку на руках на крыше одесского морга.

Подобные подвиги не оставили равнодушной молодую девушку, и она начала с ним встречаться. Перед тем как поехать на учебу в Киевский политехнический институт, Сергей Павлович сделал Ксении предложение, но она отказалась выходить за него замуж, потому что решила, что сначала должна получить образование и стать самостоятельным человеком.

После окончания Харьковского медицинского института Ксению Винцентини распределили на Донбасс, куда Королев не раз приезжал из Москвы, где он в то время учился в МВТУ. Однако добиться согласия на брак оказалось не так-то просто - Ксения не видела смысла выходить замуж, чтобы потом несколько лет жить порознь. Однако не привыкший отступать перед трудностями Сергей добился того, что девушку досрочно отпустили, и летом тридцать первого года она становится женой Сергея Королева, и они вместе уезжают в Москву.

На фото - Сергей Королев с первой женой и дочкой

Но семейная жизнь не радовала его жену - Королев, целых семь лет добивавшийся того, чтобы Ксения Винцентини стала его женой, быстро утратил к ней интерес и в его биографии начали появляться другие женщины.

Супруга догадывалась о неверности мужа и не раз находила этому доказательства, однако оставалась его женой на протяжении семнадцати лет, из которых вместе им суждено было прожить не более восьми - в тридцать восьмом году Королева арестовали по обвинению во вредительстве, и он провел в лагерях несколько лет.

Через семнадцать лет совместной жизни жена Королева написала письмо его матери, в котором рассказала, что решила уйти от мужа, чтобы дать ему жить так, как он хочет. Дочь Сергея Королева и Ксении Винцентини Наталья, в двенадцать лет узнавшая об изменах отца, восприняла это очень болезненно и смогла простить только когда сама стала взрослой женщиной. Она не понимала, почему два самых любимых ее человека так относятся друг к другу, а отец, так долго добивавшийся благосклонности ее мамы, вдруг сильно изменился.

На фото - Наталья Сергеевна, дочь Королева, с мамой

Когда Сергей Павлович был в лагере, и ему удавалось переправлять письма своей жене, они были наполнены любовью, нежностью и надеждой на их счастливое будущее, но после возвращения домой семейная жизнь Королева и Ксении так и не сложилась. Наталья Сергеевна не поддерживала с Сергеем Павловичем теплых дочерних отношений, а когда выходила замуж даже не позвала его на свадьбу. Королев очень переживал, что с дочерью они словно чужие и почти никогда не видятся.

Когда дочь Королева сама стала взрослой, она объяснила расставание ее родителей тем, что они были сильными личностями, и им было трудно уживаться друг с другом. Через много лет Наталья Сергеевна смогла найти в себе силы и сделать шаг, чтобы сблизиться с отцом. Она первая позвонила ему, а когда он приехал, сказала, как сильно она его любит.

Второй женой Сергея Королева стала переводчица Нина Ивановна. Когда они познакомились, Сергею Павловичу было сорок, а ей - двадцать семь лет. Сначала она просто приходила к нему, чтобы переводить статьи из английских и американских журналов, а потом почувствовала, что Королев начал оказывать ей знаки внимания. Тогда он был еще женат на Ксении Максимилиановне, но это его не остановило. Между молодой переводчицей и Королевым закрутился роман, завершившийся свадьбой. Известие о том, что он уходит из семьи, стало страшным ударом для всех, но, оправившись от этого удара, его первая жена говорила дочери об отце только хорошее.

На фото - Королев со второй женой

Нина Ивановна полностью посвятила себя Королеву, ушла с работы и всегда ожидала его дома, а он не вылезал из бесконечных командировок и был постоянно занят на работе. Детей у них не было, и Наталья стала единственной дочерью великого конструктора. Позже у нее восстановились отношения с отцом, и она стала часто бывать у него вместе с мужем и сыном Андреем. Наладились у нее отношения и со второй женой отца Ниной Ивановной.

Зато мы делали ракеты

Первый искусственный спутник Земли, первый запуск собаки на орбиту, первый полет человека в космос — этими победами мир обязан Сергею Павловичу Королеву. Для страны он оставался человеком-невидимкой. В лицо его знали только подчиненные и руководство. Его имя было окутано такой завесой секретности, что даже свои статьи для газеты «Правда» он подписывал псевдонимом К.Сергеев.

Почти нет кадров кинохроники с главным конструктором. А его дочь писала в анкетах об отце, что он «инженер». Никто не подозревал, что это тот самый академик Королев. Единственной дочери конструктора номер один 10 апреля исполняется 80 лет.

Сергей Королев на космодроме «Капустин Яр». Фото из личного архива.

— Наталия Сергеевна, девичья фамилия вашей мамы Винцентини. У вас итальянские корни?

— Дед моей мамы был итальянец, его звали Максимилиан. В 25 лет он приехал в Бессарабию, принял православие и после крещения стал Николаем. О прадеде мне известно, что он пятнадцать лет был директором Кишиневского училища виноградарства и виноделия и получил дворянский титул. Своего сына он назвал Максимилианом. Моя мама — Винцентини Ксения Максимилиановна. Эту фамилию она не меняла и носила всю жизнь.

— Ваш отец Сергей Павлович Королев был арестован в тридцать восьмом. Но семья избежала репрессий?

— Сначала арестовали Ивана Клейменова — директора Реактивного института, потом Георгия Лангемака — главного инженера, кстати, одного из создателей легендарной «катюши». Их семьи были репрессированы. Если бы мой отец оставался на должности заместителя директора, нас бы постигла такая же участь. Моего отца спас его характер. У него были большие разногласия с Клейменовым. Кадровый военный, тот думал больше об обороне страны, а Сергей Павлович мечтал еще и о космических полетах. В конечном итоге Клейменов поставил вопрос перед Тухачевским: «Я или Королев».

Фото из личного архива.

Фото из личного архива.

— Но ваша мама, наверное, все равно ждала ареста?

— Моя мама все время ожидала ареста. В прихожей стоял маленький чемоданчик, где было собрано все необходимое. Она жила в страшном напряжении. И каждый вечер к ней приходил Юрий Александрович Победоносцев — друг моих родителей, который жил на первом этаже нашего дома. Мама очень боялась остаться одна. И он сидел с ней до часу ночи, а потом уходил к себе. После часу ночи уже не арестовывали.

Но опасения все равно существовали, поэтому на всякий случай, чтобы я не попала в детский дом, заготовлены были документы о моем удочерении бабушкой Софьей Федоровной по материнской линии.

— В то время родные арестованных писали письма во все инстанции, надеясь, что там разберутся и освободят. Ваша семья тоже хлопотала?

— Когда папу арестовали, мне было всего три года. Мама, конечно, сказала, что она будет хлопотать за мужа, но семейный совет решил, что она не имеет права это делать, потому что у нее маленький ребенок, и будет ходатайствовать мама отца, Мария Николаевна. Матерей не трогали. И моя бабушка бросилась на спасение своего единственного сына. Она писала письма, телеграммы Сталину, Ежову, потом Берии.

За год до смерти бабушки я записала ее рассказ на магнитофон. Ей был 91 год, но у нее сохранилась феноменальная память. Она помнила все подробности.

— Письма вождям оставались без ответа?

— Без ответа. Реальную идею спасения подал мой отец. В одном из писем он упомянул, что слышал о полете на Дальний Восток женского экипажа, в котором была и Валентина Гризодубова, а еще попросил передать поклон дяде Мише. То, что папа был знаком с Валентиной Степановной, в семье, конечно, знали, но кто такой дядя Миша, поняли не сразу. Мужчин с таким именем в нашей семье не было. Когда стали анализировать письмо, догадались, что это может быть только Михаил Михайлович Громов, один из первых Героев Советского Союза. Адресов Громова и Гризодубовой в нашей семье никто не знал, но бабушке удалось их найти.

— Заступничество Героев помогло?

— Очень. Без их вмешательства отец бы погиб в лагере на Колыме. Громов написал записку председателю Верховного суда Ивану Голякову, которая 31 марта 1939 года открыла бабушке дверь в его кабинет. Страждущих, надеющихся попасть на прием, было очень много. И на заявлении Марии Николаевны Голяков написал: «Товарищ Ульрих, прошу проверить правильность осуждения!» Ульрих возглавлял Военную коллегию Верховного суда СССР. Он судил моего отца и дал ему 10 лет.

Отец в тот момент находился в Новочеркасской пересыльной тюрьме. Его еще можно было вернуть. Но тюремная машина работала медленно, и этап с моим отцом уже ушел.

С Юрием Гагариным. Фото из личного архива.

— Сергей Павлович попал на Колыму, на прииск «Мальдяк», где в брезентовых палатках при 50-градусных морозах ночевали заключенные. Как он уцелел?

— Папа чудом остался в живых. Я летала на прииск «Мальдяк» летом 91-го года. Это был небольшой поселок, где сохранились два барака, в которых жило начальство. Но была еще жива лагерный врач Татьяна Дмитриевна Репьева. Она, конечно, не помнила заключенного Королева, но рассказала, как спасали людей от цинги: приносили из дома сырую картошку, натирали десны больных, делали отвары из еловых шишек. Отец смог выжить.

Большую роль в спасении Сергея Павловича сыграл и Михаил Александрович Усачев, до ареста директор Московского авиационного завода. На нем построили самолет, на котором разбился Чкалов. Усачев был мастер спорта по боксу, и он решил навести порядок в лагере, где правили уголовники. Вызвал старосту: «Показывай свое хозяйство!» Они зашли в палатку, где лежал мой умирающий отец. Усачев спросил: «Это кто?» — «Это Король, из ваших, но он уже не встанет!» Когда Усачев откинул лохмотья и увидел моего отца, которого знал раньше, он понял, что произошло что-то неимоверное и его надо спасать. Добился перевода отца в лазарет и заставил уголовников делиться своими пайками. А вскоре пришел приказ направить папу в Москву для пересмотра дела. Состоялся второй суд, который приговорил его к восьми годам лишения свободы. После прииска «Мальдяк» отец всю жизнь ненавидел золото.

— Я слышала версию, что вашему отцу на допросе сломали челюсти.

— Это действительно так. То, что были сломаны челюсти, не дало впоследствии, возможности провести нормальный интубационный наркоз во время операции. Папа умер на операционном столе.

Его пытали, чтобы он сознался. Я читала протоколы допроса. «Признаете ли вы себя виновным?» — «Нет, не признаю. Никакой антисоветской деятельностью я не занимался». Его избивали, а потом следователь применил психологический прием: «Если ты не сознаешься, завтра арестуют твою жену, а твоя дочь отправится в детский дом». Мысль об этом для отца была ужасна. И он решил подписать нелепые обвинения, а на суде все отрицать. Но на суде ему не удалось сказать ни слова.

О том, что ему пришлось пережить, он рассказал маме и бабушке в ноябре сорок четвертого года, когда, будучи уже освобожденным, приехал в Москву в командировку. Разговор продолжался всю ночь, но больше отец никогда не возвращался к этим воспоминаниям. Он хотел забыть все случившееся, как страшный сон.

Фото из личного архива.

— Читала, что его любимое выражение было: «Хлопнут без некролога»...

— Это он говорил, когда работал в так называемой туполевской «шараге», куда попал в сентябре 1940 года. Там создавался новый бомбардировщик.

Для подъема духа заключенных специалистов руководство НКВД разрешило свидания с ближайшими родственниками. Я не знала, что папа был арестован. Мама говорила, что он — летчик, у него важная работа, поэтому он с нами не живет. Перед первым свиданием, на которое мы пошли с мамой, она объяснила, что папа прилетел на своем самолете. Помню маленький тюремный дворик и вопрос, который задала отцу: как он смог сесть здесь на своем самолете? Ответил надзиратель, присутствовавший на свидании: «Эх, девочка, сесть-то сюда легко, а вот улететь намного труднее».

— Вашу семью не репрессировали, но не дай бог никому пережить то, что выпало на вашу долю...

— Мне было три года, а мальчику, с которым я дружила, — четыре. Когда я вернулась с дачи, он подошел и сказал: «Мама не разрешает с тобой водиться, потому что твой папа арестован!» Мы оба не понимали значения этого слова, но мне было очень обидно. Я заплакала и прибежала к маме. Мама сказала бабушке и няне, что не надо больше гулять во дворе, лучше ходить в зоопарк.

Мама поседела в ночь ареста. Ей было 30 лет. Очень красивая, с синими глазами, она стала носить косынку, потому что люди оборачивались и качали головами: «Такая молодая, а уже седая!»

Она всегда была очень приветливая, и раньше с ней все с удовольствием общались. А теперь некоторые знакомые переходили на другую сторону улицы. Были врачи, которые отказывались ей ассистировать на операциях.

Когда моего отца арестовали, мама пошла к главному врачу Боткинской больницы Борису Шимелиовичу, который потом пострадал по сфабрикованному делу Еврейского антифашистского комитета. Борис Абрамович вызвал парторга и председателя месткома, и они решили, что она останется на своей должности врача-ординатора травматологического отделения. А профессор Михаил Фридланд, возглавлявший кафедру Государственного центрального института усовершенствования врачей, предложил маме тему диссертации, чтобы ее взяли на должность ассистента кафедры.

Так как денег в семье катастрофически не хватало, а надо было и отцу еще передавать, мама устроилась на работу в поликлинику и дополнительно брала по 15 дежурств в месяц. Няне Лизе маме пришлось сказать, что платить больше нечем, но няня ответила: «Я вам дам свои деньги, они мне сейчас не нужны. Только меня не прогоняйте!»

— Наталия Сергеевна, в самое тяжелое время семья выстояла, а потом, когда жизнь наладилась, ваши родители расстались...

— Длительная разлука не укрепляет семью. Она разрушает. Они оба слишком любили свою работу. Мама была блестящим хирургом-травматологом, она проработала 60 лет. Оба с сильным характером. Когда отцу пришлось работать в Подлипках, он предлагал маме бросить работу в Москве. Может быть, она и пошла бы на это, но до нее дошел слух, что у него роман с Ниной Ивановной, работавшей на его предприятии переводчицей, которая была моложе мамы на 13 лет. Мама поехала как-то в Подлипки к отцу и услышала за дверью женский голос. Она все поняла, даже не стала заходить. Поплакала и уехала обратно. Было тем более обидно, потому что она была беременна. Отец хотел второго ребенка, но в такой ситуации она от него избавилась.

Сергей Королев с женой Ксенией Винцентини и единственной дочерью Наталией. Фото из личного архива.

— У Нины Ивановны не было детей?

— Может быть, в какой-то степени ее Бог наказал. Она вторглась в нашу семью, зная, что у Сергея Павловича есть жена и ребенок. Так что я — его единственная дочь. Но надо отдать должное: Нина Ивановна посвятила ему всю жизнь.

Мама продолжала любить моего отца и только через годы вышла замуж за его лучшего друга Евгения Сергеевича Щетинкова, с которым он вместе работал в Реактивном институте. Он даже ездил к Сергею Павловичу и спрашивал, не возражает ли он. Постепенно мама его полюбила. А он влюбился в нее с первого взгляда еще в 1931 году. Когда Щетинков участвовал во второй экспертизе в 1940 году по делу моего отца, он мог бы подписать уничтожающий акт и таким способом устранить своего соперника. А он написал особое мнение о том, что работа экспериментальная, а во время экспериментов могут быть и ошибки, и неполадки, и неудачи. Когда отцу показали этот документ, он был очень тронут.

— Развод родителей сильно сказался на ваших отношениях с отцом?

— Да, для меня это было страшным потрясением. Я обожала и маму, и отца. Я жила с бабушками и дедушками и только мечтала, что окончу школу, и мы наконец будем вместе. И вдруг такое разочарование. Меня вызвали с дачи в день развода, и мама сразу сказала: «У тебя больше нет отца!» Я подумала, что он умер. Сидела мама в кресле заплаканная, две бабушки в слезах, дедушки страшно расстроенные. Эта картина у меня и сейчас перед глазами.

Я не могла понять, как отец мог предпочесть маме любую другую женщину. Мама была для меня идеалом и женщины, и врача, и человека. Она говорила: «Считается, что бабушки больше любят внуков, чем детей. Я тоже люблю своих внуков, но Наташу больше всех!»

— Эта обида на отца привела к тому, что вы несколько лет не общались...

— Я даже не поехала на его пятидесятилетие, о чем очень жалею. Тогда я жила с мамой, и она взяла с меня слово, что я не буду встречаться с Ниной Ивановной. А как можно было не встречаться, если он обычно приезжал с ней на квартиру к бабушке и на дачу? Каждый раз мне приходилось оправдываться. Мама и с бабушки взяла слово! Для Марии Николаевны это вообще была трагедия. В день отцовского юбилея мама находилась в доме отдыха, и мне не удалось с ней связаться. Папа прислал за мной машину, я три раза надевала новое платье и снимала. Мне очень хотелось поехать, а дедушка, мамин отец, говорил: «Ты же дала слово маме, что не поедешь!»

Я поехала к отцу только в 1961 году, когда вышла замуж. Стала жить отдельно в коммуналке на Малой Бронной. Мне очень хотелось повидать отца. В один выходной день я позвонила ему по телефону, он подошел, я тут же повесила трубку, выскочила из дома, взяла такси и помчалась туда. Когда я приехала, отец очень удивился, а Нина Ивановна думала, что мне что-то нужно. Я сказала, что мне ничего не нужно, кроме общения. Отец меня обнял, мы поцеловались. Когда вернулась, сразу рассказала маме. С тех пор я стала бывать в доме отца.

— Известно, что он был феноменальным трудоголиком. Из тех, кто приходит на работу первым, а уходит последним. На космодром летал только по ночам, чтобы не терять день на перелеты.

— Он очень ценил время, не любил праздные разговоры. Когда были гости, отец выходил, здоровался и уходил в свою комнату. Он ни одного театрального спектакля не досмотрел до конца: работа интересовала его больше всего.

— Ваш отец должен был стать лауреатом Нобелевской премии, но секретность помешала?

— Отец дважды мог получить Нобелевскую премию. Он направил бы эти деньги на развитие космонавтики. Первый раз его хотели наградить за запуск первого искусственного спутника Земли, второй — после полета в космос Юрия Гагарина. На обращение Нобелевского комитета Хрущев ответил, что творцом новой техники у нас является весь народ. Имя отца мир узнал только после его кончины в январе 1966 года. А посмертно Нобелевскую премию не присуждают.

— Сергей Королев мог позвонить непосредственно Никите Хрущеву?

— Отец ничего и никого не боялся в жизни. Если ему было что-то надо, он просто снимал трубку и говорил с министрами, с Хрущевым. Считал, если важное дело, надо начинать сверху, потому что снизу очень долго. Его авторитет в ту пору был непререкаем.

— Ваш отец похоронен в Кремлевской стене. Это обстоятельство создавало трудности с посещением?

— Это государственный некрополь. У меня есть пропуск, и никаких проблем никогда не возникало. Сложнее было поменять доску на Кремлевской стене, где сначала указали дату рождения отца по старому стилю — 30 декабря 1906 года. Я исправила эту ошибку, и сейчас указана правильная дата его рождения — 12 января 1907 года.

— Наталия Сергеевна, вас не застать дома. Выпустили трехтомник «Отец», участвуете в мероприятиях, связанных с освоением космоса. Еще год назад катались на горных лыжах. Какие качества вы унаследовали от отца?

— Наверное, целеустремленность. Я с детства хотела стать хирургом, как мама. Правда, она была категорически против, считая, что профессия врача безденежная и тяжелая. О своем выборе я не жалела ни одной минуты, 55 лет отработала за операционным столом. Еще я унаследовала трудолюбие. Могу даже сейчас работать с утра до ночи. Я всегда очень ценила время, потом узнала, что и отец был таким. Если бы он не ушел так рано — в 59 лет, может быть, мы не отдали бы американцам Луну.

КАРЛОВ: Вот уж действительно подтверждение постулата, что на детях великих природа не отдыхает ни в коем разе, потому что у нас в гостях по большому счету великий человек. Доктор медицинских наук, профессор, хирург, человек, который, по-моему, до сих пор катается еще на горных лыжах, я слышал, - Наталья Сергеевна Королева, дочь Сергея Павловича Королева, легендарного конструктора, который сделал нашу страну космической державой. А до этого еще сколько для авиации сделал. Поэтому сегодня будет не простая передача. Конечно, хотелось бы поговорить и о том, как воспитывали Наталью Сергеевну в семье, и как потом Наталья Сергеевна воспитывала своих троих детей и пятерых внуков, мы об этом тоже поговорим. Естественно, и о личности Сергея Павловича не сказать и не копнуть в профессиональную деятельность мы, наверное, не сможем, а времени мало, всего час на всё про всё. С чего начнем? Давайте, наверное, с самого яркого. Яркое домашнее утро выходного дня с мамой и с папой, запомнилось такое?

КОРОЛЕВА: Дело в том, что у меня необычная судьба в этом плане оказалась, потому что, когда мне было три года, 27 июня 1938 года моего отца арестовали. До трех лет я его не помню.

КАРЛОВ: До трех лет не помните?

КОРОЛЕВА: Я его не помню. А вот первое воспоминание мое об отце относится к свиданию в Бутырской тюрьме, которое произошло в 1940 году, когда мне было уже 5 лет, когда отец, вернувшись с Колымы, где он чуть не погиб, болея цингой и находясь в ужасных условиях, опять попал в Бутырскую тюрьму и оттуда в туполевскую шарагу так называемую. Туполев тоже был арестован. Они работали на улице Радио, работали, как говорится, по специальности, то есть занимались созданием бомбардировщика Ту-2. И вот для поднятия духа заключенных специалистов их начали привозить на свидания с родственниками в Бутырскую тюрьму. И мама взяла меня с собой первый раз и потом в последующие разы. Автобус с заключенными подъехал к воротам тюрьмы, а мы уже были внутри. Когда мы заходили - ведь я, конечно, не знала, что мой отец арестован, вы сами понимаете, что тогда невозможно было об этом говорить…

КАРЛОВ: Какая легенда была?

КОРОЛЕВА: Мне говорили, что мой папа летчик, у него очень важная работа, он летает, и поэтому он с нами не живет, и всё. И я была уверена, что это так действительно. И вот мы заходим во двор Бутырской тюрьмы, а там очень маленький дворик такой, мы вошли в эту комнату, там стоял стол, три стула, мы сели с мамой, из другой двери вышел мой отец с охранником, и тот включил песочные часы: время пошло. Я сразу спросила: «Папа, как ты мог здесь сесть на своем самолете? Здесь такой маленький дворик». Потому что мне сказали, что он прилетел. А он даже не успел еще ответить, как охранник сказал за него: эх, девочка, сесть-то сюда легко, а вот выйти отсюда очень трудно.

КАРЛОВ: Такой вот юмор.

КОРОЛЕВА: Потом уже, в последующие встречи он разрешал, хотя это не разрешалось, но он разрешал даже отцу взять меня на колени, и отец всегда привозил мне конфетку, яблочко или печенье. В общем, это были такие встречи, и я абсолютно была уверена, что он просто прилетел в командировку, как говорится, и всё. Его освободили 27 июля 1944 года. Он приехал в ноябре в командировку из Казани в Москву, но вернуться он еще не мог, потому что шла война, и он работал, важная работа была, он просто не мог ее бросить. Он приехал уже оттуда, из Казани, в августе 1945 года. Но буквально через неделю или через десять дней он был отправлен в Германию для изучения трофейной немецкой техники, ракетной техники.

КАРЛОВ: То, что не успели американцы утащить к себе, да?

КОРОЛЕВА: Да. Надо было что-то такое в Тюрингии там найти и так далее. Я в это время, в августе, жила на даче с бабушкой, и поэтому фактически мы, так сказать, с ним вместе не жили. А уже в марте 1946 года он прислал приглашение мне и маме, чтобы мы приехали в Германию. И в мае, 10 мая 1946 года мы на поезде приехали в Берлин, где он нас встречал, и прожили там до конца августа в городе Бляйхероде в Тюрингии, где он работал, прожили вместе в одном доме до конца августа 1946 года. Вот это, можно сказать, единственное время, если не считать до трех лет, когда я жила со своими двумя родителями.

КАРЛОВ: Сергей Павлович один из тех редких мужчин, чей ум, чье сердце, чьи руки принадлежат в первую очередь, конечно, делу, а во вторую очередь семье. Так можно о нем сказать?

КОРОЛЕВА: Ну, наверное, можно сказать, потому что действительно он был очень предан делу, для него дело было самое главное в жизни. И людей он ценил тех, которые тоже преданы этому делу. Но я могу сказать, что потом мы тоже с ним встречались и разговаривали, и когда уже вышла замуж, я приезжала туда, в дом его, где он жил, в Останкино, сначала одна, потом с мужем, потом с сыном старшим Андреем, и мы много разговаривали. Особенно много мы разговаривали, когда я была на практике в подмосковном Хотьково, и он приехал туда. И мы с ним три часа гуляли по лесу и разговаривали обо всем. У него, видно, вырвалось какое-то время, и он, конечно, спрашивал меня, что я читаю, какие у меня увлечения и так далее, а я спрашивала его о его работе, потому что он же всегда был засекречен. Конкретно мы, так сказать, не знали, мы понимали, что он занимается созданием какой-то новой техники. Он мне рассказывал тогда о космических кораблях, это был 1956 год, об орбитальных станциях, которые обязательно будут. Я не верила.

КАРЛОВ: 1956-й?

КОРОЛЕВА: Да, я не верила, и он, глядя на меня, говорил: вот ты не веришь, а это обязательно будет. А еще интересный был эпизод, когда в 1946 году я читала книгу Жюля Верна «Из пушки на Луну»…

КАРЛОВ: Да, мы все читали.

КОРОЛЕВА: И он увидел, что я читаю, тогда мы очень много читали книг, кстати, в отличие от теперешней молодежи…

КАРЛОВ: Теперь все сидят в этих айпадах своих.

КОРОЛЕВА: Да. И он тогда так серьезно мне сказал: «Ты знаешь, лет через 25 человек будет на Луне». Я сказала: «Ну, это фантастика, Жюль Верн, этого ничего не будет при нашей жизни». Он сказал: «Ты запомни этот день и этот час - это будет, и будет при нашей жизни».

КАРЛОВ: Вот я сейчас, вы видели, перелистываю бумаги. Для чего? Для того чтобы найти точную дату, простите меня, я не помню, когда Сергей Павлович запустил первый спутник. Это 1958-й?

КАРЛОВ: Вот это было уже после вашей беседы с ним, да?

КОРОЛЕВА: Это было после. Но я-то потом уже поняла, что, конечно, он не фантазировал, говоря со мной, а он опирался уже на те сведения, те данные, которые были у него, но просто мы об этом не знали, и он не мог мне так уж четко говорить, чем он занимается, потому что он был засекречен.

КАРЛОВ: Вы знаете, это я сейчас к слушателям обращаюсь, что в заставке, по-моему, единственной тогда радиостанции на мелодию песни «Родина слышит, Родина знает», там шли вот эти сигналы? Это же сигналы первого спутника?

КОРОЛЕВА: Бип-бип. Да, первого спутника.

КАРЛОВ: Какие ощущения вы испытали, когда узнали, что папа причастен к этому великому событию мирового масштаба?

КОРОЛЕВА: Конечно, ощущение большого счастья, потому что, во-первых, я знала о том, что он стоит во главе этой работы. Но, конечно, мы не знали даты запуска первого спутника. Кстати, она была перенесена, потому что планировалось запустить этот спутник 6 октября, но просочились какие-то сведения о том, что американцы собираются 5 октября запустить свой спутник. Ведь тогда особых сведений не было, но вот какая-то разведка донесла такую ситуацию, и поэтому было решено. Ведь нельзя было допустить, чтобы американцы нас опередили.

КАРЛОВ: Конечно.

КОРОЛЕВА: Поэтому и был запущен простейший спутник. Ведь сначала планировалось запустить спутник-лабораторию, им стал третий искусственный спутник Земли, который весил уже больше тысячи килограммов, на котором была научная аппаратура. Но с ним не успевали. А нужно было спешить, надо было быть первыми. Вот это, конечно, Сергей Павлович очень четко понимал. Вообще, его тщеславие заключалось не в том, что он хотел, чтобы его там как-то прославляли, о нем что-то говорили - о нем вообще никто ничего не говорил, его в прессе называли «главный конструктор», а свои статьи он подписывал «профессор К. Сергеев», - а тщеславие его заключалось в том, чтобы наша страна была первая, чтобы наш спутник был первый и чтобы первый человек в космосе был тоже наш, кем и оказался Гагарин.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, объясните мне, пожалуйста, такую штуку. В наше «непростое» время - да у нас любое время непростое - люди кричат об ущемлении прав человека, если их милиционер на улице останавливает и вежливо просит предъявить документы, то есть уже кричат, что 1937 год. А почему у человека, который прошел через совершенно невероятные обвинения, через страшные пытки, когда ему сломали обе челюсти в лагере, потом он работал под арестом по ложному обвинению, не осталось злобы к стране? Что это такое?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, с отцом я на эту тему никогда не говорила. Когда он приехал в командировку в Москву в ноябре 1944 года, то он всю ночь рассказывал бабушке и маме, но я была еще все-таки маленькая в то время, мне было только 9 лет, и я опять-таки не была посвящена в то, что он был арестован. Он рассказывал бабушке и маме обо всех злоключениях вот этих шести лет, которые он провел в тюрьмах и на Колыме. Но он сказал: забудем об этом, я вас прошу никогда больше об этом никому и мне не напоминать и никогда об этом не говорить. Я разговаривала с другими людьми, которые тоже оказались в такой же ситуации, например, Кербер, который работал с Туполевым. И ни у кого из них не было злобы, какой-то обиды на свою страну, все были уверены, что произошла ошибка, что это какая-то нелепая случайность, которая привела к тому, что они оказались за решеткой.

КАРЛОВ: Пишут нам из Ростовской области: «Слушаю вас и еду по улице Королева. Денис, Ростов-на-Дону».

КОРОЛЕВА: Да, очень здорово, что в Ростове есть такая улица.

КАРЛОВ: Ваши бабушки поспособствовали тому, что его вызвали из…

КОРОЛЕВА: Дело в том, что отец мой на Колыме бы точно погиб. Я, кстати, летала туда в 1991 году, я хотела пройти по всем местам жизни моего отца. Я по всем ним и прошла. И я написала книгу «Отец», трехтомник, который вышел к 100-летию со дня рождения моего отца в 2007 году. Хочу сказать, что там мне показали места, где стояли палатки брезентовые, в которых жили заключенные, и бараки еще оставшиеся, в ужасном состоянии, в которых жило начальство. Условия, конечно, были там ужасные. Я встречалась там с доктором, которая работала, Татьяной Дмитриевной Репьевой. Она, конечно, не помнила ни заключенного Королева, ни заключенного Горбатова, генерала Горбатова, который был в этом же лагере, но она мне рассказывала о тех условиях, в каких жили заключенные. Отец болел цингой и неминуемо там погиб бы. Но бабушка… Когда произошел арест моего отца 27 июня и когда мама позвонила ей по телефону с Конюшковской улицы и сказала: «Мария Николаевна, приезжайте, Сергея больше нет», - бабушка схватила такси и приехала, и увидела следы ночного погрома, потому что из шкафов было вытащено всё, включая посуду, и даже лекарства, всё валялось на полу, все вещи, и первое, что она спросила: «Жив?» Мама сказала: «Да, жив, но его увезли». И тогда бабушка сказала: «Слава богу». Мама сказала: «Мария Николаевна, вы, наверное, не поняли, он арестован, его увезли в тюрьму». А бабушка сказала: «Нет, я всё поняла. Он жив, значит, мы будем бороться». И тогда до мамы дошел смысл вот этих слов. И, казалось бы, призрачная какая-то надежда, но она все-таки появилась. И действительно бабушка, будучи очень сильным и очень мудрым человеком, начала бороться за спасение своего единственного сына. 15 июля она написала письмо Сталину, причем это письмо имеется в уголовном деле моего отца, а уголовное дело я читала, сидя в кабинете Берии на Лубянской площади…

КАРЛОВ: Уже в 90-е годы?

КОРОЛЕВА: Ну, где-то примерно в конце 90-х годов. Короче говоря, это письмо - крик души матери, которая бросилась на спасение единственного сына. И она обосновывает, она не просит его освободить, она просит разобраться и пересмотреть это дело, нелепое обвинение. И затем она посылает, не ограничивается письмом, она посылает ему телеграмму, она посылает письмо и телеграмму Ежову, тогда наркому внутренних дел…

КАРЛОВ: Страшный человек был, кстати.

КОРОЛЕВА: И потом сам отец навел ее на мысль о том, как его спасти, потому что надо было попасть к председателю Верховного суда. Но таких матерей, между прочим, и жен было очень много, и, конечно, никто не мог туда проникнуть. Отец, значит, был осужден 27 сентября 1938 года на 10 лет с конфискацией имущества и отправлен в Новочеркасскую тюрьму. И надо сказать, что действительно к нему применяли такие приемы, сломали ему обе челюсти, избивали его, но он не мог никак сознаться в том, что он член троцкистской вредительской организации. Тогда следователь применил психологический прием. Он сказал: если ты сегодня не подпишешь эти показания, то завтра будет арестована твоя жена, твоя дочь отправлена в детский дом. И отец в 1944 году, когда он приезжал в командировку, рассказал бабушке и маме, что он представил себе, что его трехлетняя дочка будет отправлена в детский дом, а его 30-летняя жена будет арестована… И тогда он подписал эти нелепые обвинения, но решил для себя, что на суде, который предстоял, он будет всё опровергать. Но ему там не дали даже рот раскрыть, можно сказать. Там было заседание военной коллегии Верховного суда под председательством Ульриха, который сразу зачитал приговор - 10 лет исправительных работ.

КАРЛОВ: Ульрих тот еще кровопийца, кстати, был, да?

КОРОЛЕВА: Да. Короче говоря, после этого отца отправили в пересыльную Новочеркасскую тюрьму, а потом уже, 1 июня 1939 года, этапом на Колыму. Так вот из этой тюрьмы Новочеркасской он прислал несколько писем, и в одном из писем было написано, что мы знаем здесь о полете наших летчиц, Валентины Гризодубовой, и кончалось письмо такими словами: «Мой поклон дяде Мише». Мама с бабушкой очень долго думали, кто же это такой дядя Миша, потому что мужчины с таким именем в нашей семье не было. И они решили, что это Михаил Михайлович Громов, которого отец знал по работе, с ним общался, и что отец намекает на то, кто может помочь. И бабушка, не зная адреса ни того, ни другого (я всё это с ее слов описываю в книге своей, в трехтомнике, который называется «Отец»), она нашла и того, и другого. И Громов, будучи Героем Советского Союза и депутатом Верховного Совета, написал записку председателю Верховного суда Голякову. Она поехала туда со своим заявлением, и Голяков ее принял 31 марта 1939 года. И этот Голяков написал на ее заявлении: «Товарищ Ульрих, прошу проверить правильность осуждения». То есть с этого, как говорится, лед тронулся.

Но он трогался очень медленно. Состоялось повторное заседание военной коллегии, которая отменила этот приговор, но это случилось 13 июня 1939 года. А 1 июня этап уже двигался на восток, и отец, таким образом, доехал до Владивостока, а потом на пароходе до Магадана, потому что сухопутной дороги там не было, и оттуда 700 километров от Магадана на золотоносный прииск Мальдяк, где он вместе с уголовниками добывал золото.

КАРЛОВ: А ведь можно сказать так, что ему могло бы повезти, он мог бы вернуться раньше, а мог бы и не вернуться вовсе. Это еще одна интересная история, с другим пароходом, ведь так?

КОРОЛЕВА: Да, он потом, когда его все-таки вызвали с Мальдяка, что было, конечно, просто редчайший случай, и он уже в тяжелом был состоянии, совершенно больной, с этой цингой, он приехал в Магадан, и был пароход «Индигирка», который плыл на большую землю, как говорится. Но он на этот пароход…

КАРЛОВ: Не успел?

КОРОЛЕВА: Нет, его не взяли.

КАРЛОВ: И слава богу.

КОРОЛЕВА: И слава богу, потому что пароход затонул.

КАРЛОВ: У нас сегодня в гостях Наталья Сергеевна Королева, дочь легендарного конструктора Сергея Павловича Королева, на которого в свое время оказал огромное влияние, насколько я понимаю, его отчим, который был инженером и его заинтересовал, заразил буквально вот этой инженерной романтикой, по-другому ведь не назовешь. А почему до вас эта инженерная «зараза» не дошла?

КОРОЛЕВА: Дело в том, что для меня идеалом женщины и человека всегда была моя мама - Винцентини Ксения Максимилиановна. Она была врач от бога. Она окончила в 1930 году Харьковский медицинский институт, работала потом в Боткинской больнице в течение 43 лет у операционного стола. Она была травматолог-ортопед. Прекрасный хирург, прекрасный врач. Не было ни одного больного, который уйдя бы от нее, даже если она не могла реально помочь, не говорил бы ей спасибо и не восторгался. Во-первых, она была ослепительно красивая женщина. Но в ночь ареста моего отца она поседела. У нее было совершенно молодое лицо, очень красивые синие, совершенно синие, глаза и седые волосы. О ней очень образно всегда рассказывал Гердт Зиновий Ефимович, которому она спасла ногу, когда он ранен был, ему хотели ампутировать ногу, она не дала, и он остался со своей ногой, хотя и прихрамывал, и мы очень дружили семьями. И вот с раннего детства я слышала разговоры об операциях, операционной, о больнице и так далее, и поэтому для меня не было никаких сомнений в выборе профессии, я хотела стать только врачом и только хирургом. Мама была категорически против: через мой труп, она говорила.

КАРЛОВ: Почему?

КОРОЛЕВА: Потому что, она говорила, ты будешь нищая, врачи мало получают, ты будешь, как я, всегда на трех работах, ты будешь всегда нуждаться. Кроме того, у тебя будет муж и дети, а это вредно для семьи, потому что хирургу требуется очень много времени проводить в операционной и после операции думать о своих больных. Я окончила школу с золотой медалью. И, в общем, спасли положение бабушки, потому что все девочки (я училась в женской школе тогда еще, в 1952 году), все девочки уже подали заявления в институты, а я одна сидела, потому что я не могла переступить через труп моей мамы.

КАРЛОВ: А кем вас видела мама, какую профессию вам советовала?

КОРОЛЕВА: Мама считала, что я должна быть или химиком, или биологом, потому что я участвовала в олимпиадах в школе. Но обе бабушки, и Софья Федоровна, и Мария Николаевна, они сказали ей, чтобы она меня оставила в покое, чтобы потом я никогда не думала о том, что она неправильно поступила и неправильно меня убедила. Мама сказала: ну хорошо, иди, только потом не говори, что я тебя не отговаривала. И я тут же поехала в институт 1-й медицинский, подала заявление, очень быстро прошла собеседование, на котором меня, кстати, спросили, что такое душа с научно-философской точки зрения…

КАРЛОВ: И что же вы ответили?

КОРОЛЕВА: Я еще не успела даже ничего ответить, как один из членов комиссии сказал: наверное, у вас сейчас душа в пятках. Ну, все засмеялись. И я никогда в жизни, никогда я не раскаивалась в том, что я стала врачом и именно хирургом, легочным хирургом, что моя профессия была - легочная хирургия. Я 40 лет простояла у операционного стола, тяжелейшие операции, операции на трахее и бронхах, которые разрабатывали мы все под руководством академика Перельмана, моего учителя, и мы получили вместе с ним и еще с группой товарищей Государственную премию в 1974 году за разработку новых операций на трахее и бронхах.

КАРЛОВ: Мрачные предсказания мамы о том, что не будет денег, что на семью не будет хватать времени и мыслей, не сбылись, насколько я понимаю?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, у меня очень хороший был муж, который мне очень помогал и, конечно, много раз возил меня ночью на работу, потому что то больному плохо, то у него воздух идет, то еще что-то.

КАРЛОВ: Врач?

КОРОЛЕВА: Нет, он не врач, он заведовал кафедрой в Военно-инженерной академии имени Куйбышева. Он был профессор там, завкафедрой Шевченко Георгий Владимирович.

КАРЛОВ: Куйбышева - это что?

КОРОЛЕВА: Академия, в которой преподавал Карбышев, которая сейчас ликвидирована.

КАРЛОВ: Авиационная?

КОРОЛЕВА: Нет, это инженерная, это саперы. Она сейчас, эта академия, уже слита с какой-то еще академией, короче, ее как таковой нет. Но он очень с пониманием относился. Больше того, он умел делать всё, даже готовить и даже шить на швейной машинке.

КАРЛОВ: Вот это мужчина!

КОРОЛЕВА: Даже юбку сшил дочке для танцев, он, в общем-то, все такие хозяйственные заботы брал на себя, поэтому это всё было, в общем, несложно.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, я очень хочу поговорить и о вашей семье, и о сыне, который матери запрещает в этом году вставать на лыжи. Но это позже. Потому что в биографии Сергея Павловича есть один эпизод… Я не люблю влезать в частную жизнь людей, тем более великих людей, но тем не менее, ведь произошел разлад между родителями, и Сергей Павлович ушел к другой женщине. Как он мог допустить это, его же спасла эта женская семья? Ваша мама носила, я знаю, в портфеле две смены белья, потому что после ареста мужа ее, как жену врага народа…

КОРОЛЕВА: Могли арестовать.

КАРЛОВ: Не было же матери врага народа, не было брата врага народа, была жена врага народа и дети врага народа.

КОРОЛЕВА: Да, это верно. И мама, конечно, очень… она была женой арестованного мужа, и она рассказывала о том, что некоторые хирурги даже отказывались ассистировать ей на операциях, потому что она жена врага народа. Люди, которые относились к ней очень хорошо, переходили на другую сторону улицы, потому что так боялись с ней поздороваться, хотя до этого они всегда к ней подходили, и целовали, и обнимали ее. Мама была изумительный человек, очень добрая, очень честная, очень порядочная, и она делала всё, для того чтобы отец мой вернулся, и она его ждала, конечно. И это была большая трагедия. Когда отец вернулся из Германии в январе 1947 года, то где-то весной этого же года он познакомился с переводчицей, которая работала у него в НИИ, Ниной Ивановной Котенковой, и так получилось, что он ее проводил домой, она жила в Подлипках, в Калининграде, а ему там дали комнату служебную, чтобы он мог там, когда задерживался на работе, ночевать. Оказалось, что это в том же доме, в одном подъезде… В общем, так случилось, что в 1947 году уже осенью отец ушел от мамы, с Конюшковской улицы, ушел из семьи.

КАРЛОВ: Это любовь большая?

КОРОЛЕВА: Это была огромная трагедия для моей мамы, и она не давала развода. И только третий суд в 1949 году их развел, в июне 1949 года. Для всей семьи была страшная трагедия, потому что мою маму любили все в семье, и, в частности, бабушка, мама Сергея Павловича, и отчим его, ну и все родственники. И для мамы была трагедия, потому что мама и мой отец учились вместе в одном классе школы с 1922 по 1924 год. И когда им было по 17 лет, в 1924 году, то отец уже сделал ей предложение. У них была любовь еще в школьные годы.

Но мама тогда сказала: ты что, с ума сошел? На что мы жить будем, и где мы будем жить? Нам надо учиться, потом работать. И он тогда так обиделся, что даже не проводил ее, и целую ночь его не было, родители его искали, боялись, что он покончит с собой. А потом он уехал в Киев, в Киевский политехнический институт, мама училась сначала в Одессе, а потом в Харьковском медицинском институте. Ну и, конечно, он понял, что она сказала всё правильно, он приезжал, там переписка была, и в 1931 году они поженились.

Вы знаете, я думаю вот сейчас, с высоты уже своего возраста и опыта жизненного, что, скорее всего, не то что просто появилась новая любовь, а, может быть, еще причиной было то, что и мама, и отец были очень сильными личностями. Мама была тоже очень сильным человеком, и она не могла стать тенью моего отца. Она не могла бросить работу в Боткинской больнице, где она была ведущим хирургом-травматологом, доцентом кафедры, и она очень любила свою работу, так же, как отец любил свою работу. Как говорят, два медведя в одной берлоге, и поэтому, наверное, так случилось.

КАРЛОВ: То есть людям такого масштаба нужны все-таки тени?

КОРОЛЕВА: Ну, наверное, поэтому вот так получилось, и всё.

КАРЛОВ: Мама смогла простить Сергея Павловича?

КОРОЛЕВА: Ну, трудно сказать. Во всяком случае, мама любила его, и на похоронах, как считала бабушка, она свою любовь похоронила, именно в тот день… Через несколько лет после развода, в 1952 году, мама по настоянию обеих моих бабушек вышла замуж за лучшего друга моего отца Евгения Сергеевича Щетинкова, профессора, он был член-корреспондент Международной академии астронавтики, очень хороший, очень порядочный человек. Конечно, она его не любила тогда, но он, между прочим, будучи таким честным человеком, все-таки поехал к моему отцу и сказал, что он собирается жениться на моей маме, так сказать, боясь, что вдруг там что-нибудь, чтобы не было возврата. Ну, отец мой сказал, что нет, конечно, ты, пожалуйста, делай, как ты хочешь, я уже женат. Мама его в конечном счете полюбила, и они прожили где-то больше 20 лет в согласии, в мире и в дружбе, это все было так. Но, конечно, ее первой и настоящей любовью была любовь к моему отцу.

Ну, а для меня это была страшная трагедия, потому что я вообще ничего не знала. Так случилось, что по приезде из эвакуации, из Йошкар-Олы, когда у мамы была конфискована комната в квартире и осталось только 12 метров, а у бабушки с дедушкой, маминых родителей, пропала квартира, то мы поселились в одной комнате двухкомнатной квартиры бабушки Марии Николаевны. И я жила, уникальный случай, всю свою школьную жизнь с двумя бабушками и двумя дедушками, без мамы и без папы, которые приезжали меня навещать. Поэтому о том, что будет какой-то разлад в семье моих родителей, конечно, я не могла ни сном, ни духом, как говорится, подозревать. И узнала об этом только в день развода.

КАРЛОВ: Но все-таки вы смогли простить отца.

КОРОЛЕВА: Конечно, простила, я его очень любила, и, конечно, мне очень не хватало его, но мама не хотела, чтобы я встречалась с его второй женой, считая ее разлучницей нашей, поэтому я ей дала слово. Но, конечно, он приезжал на дачу и на квартиру к бабушке вместе с Ниной Ивановной, я, конечно, общалась. Но сама не ездила к ним домой. Но когда я в 1961 году вышла замуж, то я решила, что я живу самостоятельно, я поселилась в коммуналке на Малой Бронной, и я тогда села в такси, поехала к дому отца в выходной день, пришла к нему и сказала, что, папа, я тебя очень люблю, мне ничего не надо, я просто хочу, чтобы мы виделись. Он меня обнял, и это был самый счастливый день в моей жизни.

КАРЛОВ: Сводные братья, сестры появились у вас?

КОРОЛЕВА: Нет, не было, больше детей у отца не было.

КАРЛОВ: Вот такая история, друзья мои, опять нас учит тому, что сильный мужчина, мужчина-творец, а Сергея Павловича только так и можно охарактеризовать, бывает неуживчив в семье, особенно если его супруга с сильным характером. А вы ведь тоже, Наталья Сергеевна, мне кажется, не слабохарактерный человек?

КОРОЛЕВА: Ну, может, я унаследовала тоже что-то от отца и от мамы, наверное, и целеустремленность и трудолюбие, которые были присущи и тому, и другому.

КАРЛОВ: Но главный громоотвод в вашей семье не вы, а, скорее всего, мужчина, который умеет мириться с вашими переменами настроения.

КОРОЛЕВА: Ну, у меня был, он, к сожалению, погиб, второй муж, у меня первый муж был, от которого у меня двое сыновей, и второй муж, с которым у нас общая дочка. Я могу сказать, что у меня трое детей, и мой старший сын Андрей Королев, он директор и главный врач Европейской клиники спортивной травматологии и ортопедии, доктор медицинских наук, профессор, он великолепный хирург и один из лучших специалистов по хирургии коленного сустава. Вот он как раз меня и предупреждает, чтобы я больше на горных лыжах не каталась в своей возрастной категории.

КАРЛОВ: Вы по каким трассам катаетесь, какого цвета трассы?

КОРОЛЕВА: Синим, ну иногда и красным, конечно, было.

КАРЛОВ: Да вы что?

КОРОЛЕВА: По зеленым, зеленые самые лучшие трассы, конечно.

КАРЛОВ: Зеленые - это да, а от синих у меня дух захватило в прошлом году.

КОРОЛЕВА: Вот именно. Мой младший сын Сергей Королев окончил тот же факультет МВТУ имени Баумана, что и мой отец. И он работал в космической отрасли, в РКК «Энергия», в лихие 90-е он закончил как раз учебу и началась его работа тогда, сейчас он занимается уже предпринимательством. И дочь у меня Мария Королева, Сергею 47 лет, а Марии 40 лет, она врач, окончила Московскую медицинскую академию, работала врачом-лаборантом. Но сейчас она не работает, потому что внучка моя младшая учится в школе, и тут очень много забот.

Вообще у меня пятеро внуков, то есть у Сергея Павловича пятеро правнуков. Старшая моя внучка Наталья Сергеевна Королева, моя тройная тезка, она тоже врач, акушер-гинеколог, она сейчас аспирантка 1-го Московского государственного медицинского университета Наталья Сергеевна Королева. Вторая моя внучка Ксения Андреевна Королева, она сейчас учится в Италии, в Милане, будущий дизайнер. Дальше у меня внучка Анна Сергеевна Королева, ей 16 лет, она учится в 10-м классе.

КАРЛОВ: Чем будет заниматься, уже понятно?

КОРОЛЕВА: Она будет заниматься тоже дизайном, на курсах занимается в Британской школе искусств. Внук один есть, Павел Андреевич Королев, очень способный мальчик, он хочет быть экономистом и, видимо, с сентября будущего года будет учиться в Лондоне, он в совершенстве знает английский язык, он поступил сейчас в четыре престижные английские школы, прошел собеседование, так что там большой выбор. Он очень способный и очень умный мальчик. И, наконец, самая младшая моя внучка - это Елена Сергеевна Королева, которая учится в 5-м классе.

КАРЛОВ: Во-первых, как здорово, с общечеловеческой точки зрения непонятно, почему так вышло, но как здорово, что все - Королевы.

КОРОЛЕВА: Дело в том, что когда я развелась с первым мужем, его фамилия была Худяков (я фамилию не меняла, я так и оставляла свою фамилию), когда мы с ним разошлись, уже было два сына у меня, одному было 7 лет, другому было 3 года, то я тогда решила фамилию поменять им и переименовала их в Королевых. Я думаю, что фамилия Королев очень такая достойная фамилия.

КАРЛОВ: Я считал, но где-то сбился. Итак, Королевы - это три врача, это один инженер, это два дизайнера и один экономист. И еще осталась свободная ниша…

КОРОЛЕВА: Она еще очень маленькая, поэтому еще трудно сказать.

КАРЛОВ: Ну, 5-й класс это не очень маленькая.

КОРОЛЕВА: Ну нет, еще маленькая, для выбора профессии, для какого-то определения в жизни, конечно, очень маленькая, сейчас уроки забивают пока со страшной силой.

КАРЛОВ: А когда вы встречаетесь с внучками, чем вы с ними…

КОРОЛЕВА: Вы знаете, с младшей внучкой и с дочкой мы просто живем вместе, а так, конечно, я обожаю своих детей и своих внуков, естественно, я их очень люблю, и я готова с ними встречаться. Но сейчас жизнь такая, что все страшно заняты, у всех своя работа, какие-то свои проблемы, поэтому это не так часто бывает. Но на даче мы живем, три дома у нас, в одном доме я, в старом доме, где еще моя бабушка жила, и мои сыновья построили на этом же участке по дому, поэтому, в общем-то, наша семья собирается на даче. Кстати, там и родственники со стороны бабушки, двоюродный брат моего отца Адриан Васильевич Рудомино. (Тетей моего отца была Маргарита Ивановна Рудомино, директор Библиотеки иностранной литературы, которая носит ее имя.) И мы очень дружим, Адриан Васильевич и Наталия Николаевна, его жена, и сын их Вася и его жена, и сын их, в общем, короче, мы на одной территории находимся совершенно рядом, и поэтому наш клан часто собирается вместе.

КАРЛОВ: Наталья Сергеевна, а вы ведь глава этого клана, хранительница традиций?

КОРОЛЕВА: Ну, трудно сказать. Наверное, Адриан Васильевич, которому в будущем году будет 90 лет, он участник войны, он 1924 года рождения. Он написал очень хорошую книгу «Почти весь XXвек», в которой он пишет о нашей семье обо всей, о своей маме Маргарите Ивановне и, конечно, о моем отце, так что он является патриархом на сегодня, а я уже на втором месте.

КАРЛОВ: Заместитель.

КОРОЛЕВА: Да, являюсь заместителем.

КАРЛОВ: Вы как женщина наверняка обладаете неким даром кулинарного свойства, наверняка что-то у вас есть фирменное, что-то по-королёвски? Что это?

КОРОЛЕВА: Вы знаете, вот чего я терпеть не могла всегда, это готовить, и терпеть не могу сейчас. Сейчас у меня этим занимается моя дочка Маша, которая очень хорошо готовит, и в этом плане она очень мне помогает…

Я еще не сказала, что на даче живет и Марианна Васильевна Рудомино, это сестра Адриана Васильевича, дочка Маргариты Ивановны Рудомино. У нас все дома рядом, потому что был единый участок, который потом просто разделили на части, и каждый построил по дому. Поэтому мы, в общем-то, очень дружим. Я считаю, что это очень важно, чтобы была единая семья, единый такой клан.

КАРЛОВ: Слушайте, вот вам и ответ на вопрос, который все задавали. Посмотрите, семья, которая прошла огонь, воду и медные трубы, семья, которая осталась целой, семья, которая чтит традиции, помнит каждого и воспитывает… я даже не буду задавать вопрос, что главное в воспитании, по-моему, из нашего разговора всё понятно. Мне кажется, семья Королевых это семья, которую воспитывали, с одной стороны, обстоятельства, а со второй стороны, каждый воспитывал себя сам.

КОРОЛЕВА: Да, наверное. Я хочу сказать, что 12 января будет день рождения моего отца. Но в этом году мы его отмечаем 13 января, в понедельник, поскольку 12-е попадает на воскресенье. Вот после того, как его не стало, каждый год сначала у бабушки, потом в моей квартире мы проводим этот день, и на него приходят люди, которые с ним работали, еще оставшиеся соратники, конечно, и космонавты первого отряда, и Леонов всегда бывает, и другие космонавты, и Батурин, и Аксенов, и Александров, и Иванченков, трудно даже перечислить. Конечно, собираются и члены нашей семьи. У нас дома музей, который создала моя бабушка, домашний музей, там очень интересные есть экспонаты. И я им показываю сначала музей, потом мы собираемся за столом, и все выступают с какими-то воспоминаниями, это очень и очень интересно.

В этом году это приходится на старый Новый год. Я хочу, пользуясь случаем, слушателей всех поздравить с наступающим 2014 годом. Когда-то мы думали, что мы не доживем до 2000 года, наше поколение, а сейчас мы уже встречаем 2014 год. Хочу всем пожелать здоровья, успехов, удачи, и еще хочу пожелать, «чтоб в вашей жизни счастья было много, и радость вечной спутницей была, чтобы всегда на жизненных дорогах хватало вам и ласки, и тепла. Удачи вам в любом полезном деле, не мчались бы поспешно лишь года, чтоб голова от горя не болела, а сердце не старело б никогда».

КАРЛОВ: Спасибо. У вас же есть еще, жалко, не осталось времени, чтобы прочитать, книжка в стихах об отце.

КОРОЛЕВА: Есть замечательная книжка Максима Геттуева, кабардино-балкарского поэта, где вся его жизнь отражена в стихах. Но я не знаю, можно ли…

КАРЛОВ: Ну, я боюсь, что у нас просто не хватит времени, очень жаль. Но эту книжку где-нибудь можно найти, купить, взять в библиотеке?

КОРОЛЕВА: Нет, купить ее нигде нельзя, но я могу вам ее просто подарить, и вы при случае можете ее использовать. Это замечательная поэма, кабардино-балкарский поэт Максим Геттуев, замечательная, там каждая глава - это какой-то этап жизни моего отца. Геттуев был однополчанином моего мужа, и совершенно случайно они встретились в Коктебеле в 1982 году…

КАРЛОВ: Потрясающе, друзья мои, потрясающе. Остались еще семьи, на которые нам, россиянам, нужно равняться, чтобы и дальше наши семьи были крепкими, и страна от этого тоже была бы крепче и крепче. Вот, наверное, такими словами хочется закончить беседу. Наталья Сергеевна Королева была в гостях, спасибо, до свидания.

КОРОЛЕВА: До свидания.

И писателя Бориса Андроникашвили всей своей жизнью доказала, что природа отдыхает на детях талантливых людей. Но близкие к семье Марии Королевой люди утверждают, что дочь не пошла по стопам матери не из-за отсутствия талантов: так Маша выразила протест против безразличия и холодности матери, отправившей годовалую дочь на попечение бабушки.

Детство и семья

Родилась Мария Борисовна Андроникашвили в июне 1959 года в столице. Уже 4 года как отгремела «Карнавальная ночь», превратившая маму – Людмилу Гурченко – в звезду советского кино. Отец – красавец и интеллектуал, сын попавшего в мясорубку репрессий писателя Бориса Пильняка – тоже появился на экране и делал первые шаги в литературе.

Творческая семья талантливых людей, ярких и знаменитых, могла стать средой, в которой бы выросла звезда кино, певица или драматург. Могла, но не стала. Родители прожили вместе 2 года и расстались через год после появления дочери. Людмила Марковна, чья карьера в кино стремительно развивалась, отправила годовалую девочку в Харьков, к матери.

Гурченко вскоре вышла замуж за приемного сына писателя , у Андроникашвили завязались отношения с . Маша оказалась лишней в жизни самых родных людей. Позже, когда Марии исполнилось 3 года, Людмила Гурченко пыталась уделять внимание дочери, но съемки и гастроли отнимали все время, и Маша снова и снова отправлялась к бабушке Леле, Елене Александровне.

Не успела Мария привыкнуть к Фадееву, как его сменил новый «папа» – . Затем появился музыкант Константин Купервейс, задержавшийся в жизни актрисы на 18 лет. Его-то Мария Королева и называла папой. Деликатный и добрый, он сумел найти тропинку к сердцу девочки, постепенно наладил с ней отношения.

Позже Мария Королева, раскрывая журналистами страницы биографии, откровенно призналась, что ненавидела шоу-бизнес и разговоры о нем, ее не интересовала жизнь актерской богемы, кино не привлекало, эстрада не манила.

Мама хотела видеть в дочери продолжение себя, но Маша, по ее словам, ушла в «сознательный пофигизм». Не пользовалась косметикой, не любила яркую и модную одежду, покрасила волосы в «баклажановый» цвет и слилась с толпой. Ко всему прочему у девушки был врожденный дефект, мешавший чувствовать себя уверенно.

С родным отцом Мария Королева виделась урывками, влияния на дочь он не имел. Отношения с матерью омрачались ссорами и скандалами – Людмила Марковна тщетно пыталась «переделать» дочь, а та делала все наперекор. Гурченко раздражалась и отдалялась от Маши.

Протестом стало и поступление Марии Королевой в медицинское училище: не то чтобы профессия так привлекала девушку – она это сделала назло матери-звезде, планировавшей поступление Маши в театральный вуз. Училище Мария Королева окончила без особых успехов, продолжать учебу в медицинском институте не желала и устроилась на работу в детскую онкологическую клинику.

Личная жизнь

В 18 лет дочь примадонны советского кино вышла замуж за ровесника по имени Александр Королев. Свадьбу гуляли в лучшем столичном ресторане «Националь», созвав именитых гостей. Мама подарила дочери кольцо с бриллиантом, ставшее семейной реликвией.

После замужества сближения Марии Королевой с матерью не случилось, семья встречалась за одним столом по большим праздникам. Людмиле Марковне не нравился зять, она считала жизнь дочери, не желавшей видеть перспектив, ошибкой.

В сентябре 1982 года Мария Королева родила сына Марка, назвав его в честь прадедушки. Спустя год появилась дочь Елена, унаследовавшая имя прабабушки.

Людмила Марковна потянулась к внукам, пытаясь, если не дочь, так их сделать продолжателями профессии. Но Гурченко увидела на пути к цели «преграду» в виде зятя. После громкого скандала Мария Королева рассталась с мужем, но вскоре семья воссоединилась. После всех семейных неурядиц отношения Людмилы Марковны с семьей дочери вконец разладились. Общение с Машей и детьми свелось к минимуму.

Марк Королев, став подростком, попал в сомнительную компанию. В его жизни появилось пристрастие к наркотикам: началось "травкой", закончилось инъекциями героина. Чтобы вырвать ребенка из лап смерти, Мария Королева с мужем собрали деньги и отправили сына учиться заграницу. Через полтора года Марк приехал из Англии на новогодние каникулы и отправился праздновать день рождения девушки в кафе. По пути купил наркотик. Инъекция оказалась смертельной – 17-летний парень скончался в больнице.

Знаменитой бабушке о смерти любимого внука сообщил сосед Марии Борисовны. Гурченко не простила дочери, что та лично не рассказала о трагедии.

Скандалы

Бабушка Марии Королевой, умирая, завещала квартиру внучке Лене. Такое решение матери не понравилось Людмиле Гурченко: актриса вступила в скандальную тяжбу с дочерью. Судебные разбирательства сопровождались газетными публикациями и шумихой, не раз отношения Гурченко с дочерью «по косточкам» разбирались на телешоу, разделив публику на два лагеря. Казалось, скандалы вошли в жизнь звезды и ее дочери навсегда.

Комок старых обид вырос и стал непреодолимым препятствием для Марии Королевой в общении с мамой. И без того скудное общение прекратилось совсем. Мария Борисовна сосредоточилась на семье, дочери Елене, внучке Таисии, появившейся в 2008 году.

Журналисты не унимались, подстерегая Марию Королеву возле дома. Ее фото без макияжа и в простой одежде регулярно попадали на страницы желтых таблоидов, будоража публику разительным отличием в облике матери и дочери.

По признанию женщины, постоянные скандалы превратили ее жизнь в ад. Журналисты пытались выудить у нее информацию об отношениях с мамой, перекручивали сказанное, донося до Людмилы Марковны искаженную, как в испорченном телефоне, информацию. Вспыльчивая Гурченко бурно реагировала на «слова» дочери – и рождался новый скандал.

В конце марта 2011 года, узнав о смерти кинодивы, толпа зевак и журналистов собралась возле дома Марии Королевой, желая получить очередную сенсацию. Чтобы вырваться из «облавы», Королева трижды вызывала полицейские наряды. В двери квартиры ломились корреспонденты и зеваки, телефон был красным от звонков и вопросов - поедет ли дочь на кладбище, чтобы попрощаться с мамой.

Скандалы в звездном семействе не прекратились и после похорон актрисы. Семья Марии Королевой и шестой супруг Людмилы Марковны – Сергей Сенин – делили имущество Гурченко. В 2013 году Королева и Сенин помирились, оставив разногласия в прошлом.

Смерть

8 ноября 2017 года. 58-летняя дочь пережила маму на 6 лет. Тело женщины нашли в подъезде дома спустя час после смерти. Перед этим Мария Борисовна жаловалась дочери Лене на простуду и температуру.

Дочь Людмилы Марковны отправилась в поликлинику, но так и не дошла. Причиной смерти стала сердечная недостаточность. У Марии Королевой остались две внучки, которых так и не увидела знаменитая прабабушка.

Дочь Гурченко скончалась накануне выхода передачи « . Прямой эфир» на телеканале «Россия-1», анонс которой с последним интервью Королевой уже попал в эфир. На программе Мария Королева должна была впервые встретиться с единокровным братом Александром – сыном Бориса Андроникашвили.

Наталия Сергеевна Королёва: "С тех пор как я помню себя, само слово "Украина" произносилось в нашей семье трепетно, с большой любовью. Детство моего отца прошло в Нежине, родился он в Житомире, жил в Киеве, в Одессе. Первые 24 года, почти половину отпущенного ему пути, отец провел в Украине. Он очень ее любил. Любил украинские песни, "українську мову". Это точно. "Дивлюсь я на небо", "Реве та стогне Днiпр широкий" - любимые песни бабушки и отца. Поэтому и у меня лично - возможно, генетически - особое отношение к Украине перешло по наследству.".

Вчера Наталья Сергеевна, ее сын Сергей и летчик-космонавт СССР № 54, дважды Герой Советского Союза Александр Павлович Александров с женой посетили родину Сергея Павловича Королева - город Житомир, а сегодня и завтра будут в Киеве, где будущий академик Сергей Королёв проучился 2 года на механическом факультете Киевского политехнического института.

Вашему вниманию фоторепортаж с сегодняшних встреч в НАН Украины с Борисом Евгеньевичем Патоном и в НТУУ "КПИ", где прошел Круглый стол, посвященный 110-летию со дня рождения основоположника практической космонавтики.

Наталия Сергеевна подарила Борису Евгеньевичу Патону свою новую книгу об отце «Жить надо с увлечением!», изданную к его 110-летию на русском и английском языках:

О Севе Новгородцеве, Родине и Луне:

Во встрече также приняли участие первый вице-президент НАНУ Владимир Павлович Горбулин, Член Президиума НАНУ, директор ГАО Ярослав Степанович Яцкив, Главный ученый секретарь НАНУ Вячеслав Леонидович Богданов, академик-секретарь Отделения физико-технических проблем материаловедения Леонид Михайлович Лобанов, советник Председателя Государственного космического агентства Украины Эдуард Иванович Кузнецов, директор Житомирского музея космонавтики им. С.П. Королёва Ирина Дмитриевна Дьячук, директор Российского Центра науки и Культуры в Киеве Константин Павлович Воробьев и другие.

Фото на память:

Гостей встречает ректор КПИ Михаил Захарович Згуровский и первый космонавт Украины Леонид Константинович Каденюк:

Возложение цветов к памятнику С.П. Королева на аллее выдающихся студентов и сотрудников Национального технического университета Украины «Киевский политехнический институт им. Игоря Сикорского»: